Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

Госпожа Олайна не стала спорить. И вышла на улицу… Вряд ли для того, чтобы развеяться, скорее для того, чтобы сбежать от людей и тайком выплакаться. И, как мать, я ее понимала, хотя мне никогда не доводилось быть на ее месте. Мои дети, к счастью, никогда не болели… Благодаря древней крови, даже детские простуды обходили их стороной.

Мы с Венимом остались одни. Мягко потрескивал огонек на толстой часовой свече. Где-то под кроватью шуршала мышь. А я никак не могла заставить себя снова взглянуть на Хелейну и смотрела только на Венима, ожидая, когда он начнет говорить…

— В том бою, прошлой зимой, — начал он рассказ сразу, как только шаги госпожи Олайны стихли, — измененные твари лезли на нас со всех сторон. Идор был без сознания, и мы прятались в шатре… Ну, вы же помните?

Я кивнула. Помню. Такое невозможно забыть.

— Илайя и амазонки держали оборону. Поначалу все было хорошо. Они отлично справлялись, и Хелейна только ворчала, что ее место там, где ее сестры бьются с тварями, а вместо этого она сидит с нами. Но потом появились живые мертвецы… Обычно они не выходят из Сердца Пустоши, но в тот день почему-то пришли к нам.

Монах говорил медленно. И хотя слова звучали заученно, а иногда и вовсе принадлежали другим людям, потому что сам Веним так никогда не говорил, но боль в его голосе была самой настоящей, его собственной. Он будто бы снова переживал те самые страшные мгновения своей жизни.

Я не перебивала, хотя и мне было что добавить к истории. Я же знала, мертвецов поднял Михась. И отправил их на наш лагерь, чтобы они схватили меня и притащили ему. А еще он говорил, что если я сдамся, то перестанет поддерживать их магией. И они оставят моих людей в покое. Выходит соврал…

— Убить живых мертвецов гораздо сложнее, стрелы не останавливают их. Мертвые продолжают идти вперед даже если сделать в них десяток выстрелов. К такому мы не были готовы. Амазонок и так было слишком мало и только помощь Богов помогла Илайе выстроить оборону, — продолжал Веним, — поэтому, когда живые мертвецы добрались до обоза, мы сразу поняли что, что-то не так. Поначалу амазонки стали пропускать измененных тварей. И Хелейна уложила двух или трех…

Он снова тяжело вздохнул.

— Она билась с ними на наших глаза. Я лег на Идора, надеясь, что твари сожрут меня, но не заметят сына… А потом, — Веним судорожно сглотнул, — стали погибать амазонки. Одна за другой… Кого-то убивали живые мертвецы. Кого-то измененные твари, пользуясь тем, что воительницы отвлеклись от них… Я все видел, ваше величество. И скажу честно, ничего страшнее той ночи никогда не было в моей жизни. Хелейна уже не жаловалась, что ее не взяли оборонять обоз. Она убивала тварей, защищая нас с сыном. И каждый раз, когда раздавался предсмертный крик воительницы, называла имена погибших. В конце-концов в живых остались только мы и Илайя с Тейлой… ну, вы же помните ее, ваше величество? Это та амазонка, которая отдала мне обувь… Большеножка…

Я кивнула. Конечно помню…

— Так вот… Когда Тейла оказалась рядом с шатром я даже не понял, — голос Венима задроал, выдавая приближение того самого момента, который изменил все. — Просто в какой-то миг с тварями, желающими сожрать нас стали биться две амазонки, а не одна. А Илайя исчезла…

— Это я приказала ей, — хрипло призналась я, — уходить… Она должна была во что бы то ни стало доставить мое послание его величеству…

Я могла бы ничего не говорить, но… Проклятая совесть! Я и так чувствовала себя виноватой из-за того, что заставила Илайю бросить своих на верную смерть и уходить. А уж теперь, когда я своими глазами увидела к каким последствиям привело мое решение… Совесть грызла меня совершенно безжалостно.

Но Веним не услышал моего признания. Или сделал вид, что не услышал.

— Первой погибла Тейла… Ей не повезло, один из живых мертвецов накинулся на нее… Он был очень голоден. И когда она упала, в одно мгновение разорвал ей живот и начал есть. Прямо на моих глазах. Это было так страшно, что я не мог заставить себя отвести глаза. Я понимал, что очень скоро другие мертвецы доберутся до нас. И тоже сожрут… Я уже приготовился к смерти. И только молил Богов, чтобы они защитили моего сына. И тут, я почувствовал, как под нами задрожала земля…

Монах судорожно вздохнул и неосознанно схватился за подол рясы, судорожно сжимая ее в кулаке.

— Тогда мы не знали, что случилось. Я только увидел, как Хелейна внезапно замерла, а потом поднялась в полный рост и закричала нечеловеческим голосом. Все измененные твари и живые мертвецы в один миг превратились в прах и осыпались прямо на вытоптанный и покрытый кровавыми пятнами снег. А Хелейна обвела страшным, чужим взглядом вокруг себя. Увидела нас и… Ваше величество, я говорил, что испугался, когда мертвец поедал кишки еще живой Тейлы? — Веним сглотнул и передернул плечами, как будто бы страх снова овладел им. — Так вот… по сравнению с взглядом Хелейны это были просто детские шалости. Поверьте. Если во всей той жуткой ночи выбрать самый жуткий момент, то этот как раз тогда, когда Хелейна смотрела на нас с Идором…

Он замолчал. На руке вцепившейся в подол рясы, побелели костяшки пальцев, так сильно он сжимал ткань, пытаясь взять себя в руки. Но не успела я задать вопрос, подталкивая монаха к продолжению рассказа, как он снова заговорил:

— А потом, откуда-ни возьмись появилась Илайя… Она как будто бы упала с неба, оказавшись на между нами и той, что когда-то была Хелейной. Я, ваше величество, хоть и свинопас, но не дурак. Я сразу понял, что с ней случилось… Дикая магия изменяет не только животных, но и людей…

Холодок пробежал по моей спине, а взгляд невольно метнулся к лежавшей в постели изменившейся амазонке. Измененных животных я видела много раз, но Веним прав, что мешает дикой магии точно так же изменять живых людей? Ничего… То, что мы этого никогда не видели, не значит, что это невозможно.

— Хелейна зарычала, как дикий зверь, — Веним сглотнул, — и набросилась