Майор Кошмар и Кофейное чудо - Ольга Дашкова

Это было безумие, чистая похоть, и я должен был радоваться, что все закончилось утром, но внутри что-то ныло. И это бесило больше, чем очередь в кофейне.

Откинулся на стуле, потирая виски. Любовь – это для слабаков, которые верят в сказки и гороскопы, это я повторял сам себе постоянно. Я, Алексей Седов, майор с десятилетним стажем, давно плюнул на эти сопли.

После Маргариты, о которой я стараюсь не вспоминать, моей первой девчонки, которая не дождалась меня из армии и ушла к какому-то хлыщу с деньгами, я решил: верить можно только закону, пистолету и крепкому эспрессо.

Но Мила… Она лезла мне под кожу, как заноза, и я не мог ее выковырять. Ее крики, ее грудь под моими руками, ее мокрые трусики, которые я сунул в карман, как трофей, – все это крутилось в голове, как заезженная пластинка.

И этот звонок утром в «Хрусте багета». Илья. Ее бывший. Кто он такой, чтобы ей звонить? Я сжал кулаки, чувствуя, как ревность жжет, как перец в глотке.

Она моя… то есть, нет, не моя, но… Черт, Седов, соберись!

Встал, прошелся по кабинету, хлопнув дверью шкафа так, что Петров, сидящий за соседним столом, подпрыгнул.

– Леха, ты чего? – он ухмыльнулся, жуя бутерброд. – Опять про свою пышку думаешь? Сколько раз она тебе за ночь дала?

– Заткнись, Петров, – рявкнул я, показав ему средний палец. – Еще слово, и я тебя в камеру засуну за нарушение моего спокойствия.

Он заржал, но я уже не слушал. Этот Илья. Что-то в нем было нечисто. Я видел, как Мила напряглась, когда сбросила его звонок, как ее рука дрогнула.

Она что-то скрывает, и я, как майор, обязан это раскопать. Не потому, что мне не плевать – мне плевать, конечно, – а потому, что порядок требует ясности.

Да, именно так. Я сел обратно, открыл базу данных и вбил: «Романов Илья», фамилию я узнал когда был на благотворительном вечере, запомнил ее из списка приглашенных. Если этот придурок думает, что может лезть к ней после того, как я ее… ну, после вчера, он сильно ошибается.

Поиск выдал несколько Романовых, но я быстро нашел его – фото с ухмылкой, как у наглого кота, и досье, от которого у меня глаза на лоб полезли.

Илья Романов, тридцать два года, трижды судимый. Мошенник, брачный аферист. Этот гад женился на женщинах, выманивал у них деньги – квартиры, сбережения, даже машины, – а потом исчезал, оставляя их с долгами и разбитым сердцем.

Последний раз его поймали два года назад, но он откупился, свалив вину на подельника. Я читал, и внутри все кипело. Так вот почему Мила такая колючая!

Этот ублюдок бросил ее перед свадьбой, наверняка обчистил или не успел, а теперь вернулся, чтобы закончить начатое. Я ухмыльнулся, чувствуя, как ликование растекается по венам.

Теперь у меня есть на него все – я могу его прижать, посадить, вышвырнуть из ее жизни раз и навсегда. И она будет мне благодарна… или нет, плевать на благодарность, главное – он отвалит.

Схватил ветровку и пошел в «Хруст багета». Надо было рассказать Артему, чтобы он предупредил Дарью, а заодно вытрясти из него, что он знает про этого Илью, девочки должны делиться секретами, а некоторые девочки эти секреты потом рассказывают своим мальчикам.

Кофейня гудела, как улей, пахло свежим хлебом и кофе, но я был на взводе. Артем, что меня удивило стоял за стойкой, раздавал указания баристе, и, увидев меня, ухмыльнулся.

– Леха, ты чего такой злой? – сказал он, протягивая мне эспрессо. – Опять Буйнова тебя довела?

– Не она, а ее бывший, – рявкнул я, хлопнув ладонью по стойке так, что чашка подпрыгнула. – Илья Романов. Брачный аферист, три судимости. Ты знал?

Артем присвистнул, скрестив руки.

– Серьезно? Дарья говорила, что он ее бросил перед свадьбой, но про аферы… Это жесть. Мила в курсе?

– Не знаю, – я сжал кулаки, чувствуя, как кровь стучит в висках. – Но я его прижму. Если он к ней сунется, я ему яйца оторву и в наручники закую.

– Ого, майор, ты прям рыцарь! – подколол он, ухмыляясь. – А я думал, ты ее только трахать хочешь.

– Заткнись, Исаев, – огрызнулся я, но щеки вспыхнули. Да, хочу. Хочу так, что зубы скрипят. Но это не любовь, это… профдеформация.

Она угроза моему порядку, и я ее нейтрализую. Я схватил багет с подноса, чтобы отвлечься, но тут дверь хлопнула, и в кофейню влетела она.

Мила. В том же зеленом платье, ярком, как светофор, с цветком в кудрях, который был больше моей головы. Ее грудь подпрыгивала при каждом шаге, бедра покачивались, и я сглотнул, чувствуя, как в штанах становится тесно. Она заметила меня, ее карие глаза расширились, и она выпалила:

– Ты опять тут?! Это что, теперь твоя территория?

– Ага, Буйнова, – я шагнул ближе, вертя багет в руках. – Пришел за кофе и посмотреть, не отдашь ли ты мне еще одни трусики.

Она покраснела, уперла руки в бока, и ее грудь выскочила еще больше. Я не удержался – вытащил ее розовые трусики из кармана и помахал ими, как флагом. Очередь ахнула, Артем заржал, а Мила, открыв рот, бросилась ко мне.

– Седов, ты псих! – заорала она, выхватывая трусики, но споткнулась о чью-то сумку и врезалась в меня. Я поймал ее, но багет в моих руках сломался, крошки полетели мне в лицо, а она, отшатнувшись, схватила мешок муки с прилавка, которая дополняла декоративную композицию из колосьев и швырнула в меня. Белая пыль осела на моей рубашке, в глазах, в волосах, и я закашлялся.

– Я теперь призрак, Буйнова?! – рявкнул я, стряхивая муку, но она уже была вся в пыли, как снеговик.

– Нет, ты придурок с моими трусами! – крикнула она, кидая в меня еще горсть муки. Артем согнулся от смеха, очередь снимала нас на телефоны, а я шагнул к ней, хватая за запястья.

– Хватит! – прорычал я, притягивая ее ближе. Ее запах – ваниль и карамель – ударил в нос, и я чуть не сорвался. Хотел зажать ее тут, у стойки, задрать это платье и… Черт, ее грудь прижалась ко мне, и я почувствовал, как она дрожит. Ее глаза сверкнули, и она вырвалась.

– Седов, отпусти! – буркнула она, отступая. – Держи свои лапы подальше!

Я ухмыльнулся, стряхивая муку с лица,