Бывшая жена. Ложь во имя любви - Анастасия Дмитриевна Петрова

— Что за вечер, Аврора?!

Глава 11. Аврора

Я не знаю, насколько уместно было покупать игрушки детям, но думаю, что им будет куда приятнее, если я приду не с пустыми руками.

Первые минуты мнусь у входа в онкологический центр, осматривая вывеску уже сотый раз. Я всегда старалась избегать таких мест, потому что не знаю, какая у меня может быть реакция.

Но сейчас понимаю, что долго вот так прятаться от реалий этой жизни не получится. Делаю несмелый шаг ко входу, медбрат с широкой улыбкой открывает мне дверь, приглашая внутрь.

Я чуть морщу нос, ощущая от него запах сигарет, но утихомириваю внутри себя ворчливую женщину. У парнишки работа нервная, пусть хоть курит, а не пьёт.

— Добрый день, — киваю миловидной девушке на стойке регистрации, — у вас здесь располагается фонд… — пытаюсь вслух вспомнить название, — «Добрые сердца»?

— Да, — она вежливо мне улыбается, — на третьем этаже, левое крыло, — её рука указывает направление к лифтам, — там вход по звонку. Нажмёте на кнопку, и вам откроют дверь. На самой двери нарисованы детские рисунки, думаю, что не потеряетесь.

Я сердечно её благодарю за вежливость и такой подробный инструктаж. Отстукивая каблуками по плитке больничного холла, иду к лифтам, к горлу подкатывает ком, я чувствую некую тревогу и не понимаю, что с ней делать.

Рядом со мной стоит женщина, она измучена, разбита. Под её глазами не просто тёмные круги, там глубокие тени от былой жизни. Губы плотно сжаты, волосы завязаны в простой, слегка неаккуратный хвост. Она сжимает маленькую ручку девочки с одутловатым лицом. Ребёнок сидит в инвалидном кресле с абсолютно безжизненным взглядом, который уже ничего не ждёт от этой жизни.

Я пытаюсь сглотнуть ком, который перекрывает мне дыхательные пути, но чем дольше я смотрю на больного ребёнка, тем тяжелее мне становится.

— У нас глиобластома, — мамочка резко начинает говорить, даже не поворачивая головы в мою сторону, — вот… уже третий курс химиотерапии проходим.

Мне становится так стыдно, что я позволила себе такое пристальное внимание к больному ребёнку. Ругаю себя внутри, пряча взгляд.

— Простите. Мне жаль.

Качаю головой, и что-то похожее на влагу пленкой ложится на мои глаза.

— Мы привыкли, — женщина не звучит грубо или как-то раздражённо. Её голос просто бесцветный, абсолютно лишённый каких-либо эмоций.

Девочка резко поднимает руку и указывает на мой пакет, откуда торчат игрушки. Её взгляд цепляется за куклу в розовой упаковке, и она дёргает мать за руку.

— Это Монстер Хай, — она восторженно тычет пальцем в коробку, — Дракулаура. Из коллекции “Первый день в школе”.

Девочка чуть привстает с инвалидного кресла, держась рукой за поручень.

Я долго соображаю, и когда двери лифта открываются, резко вытаскиваю куклу из пакета и тяну девочке в руки, пока её мать завозит внутрь лифта.

— Один волшебник просил меня передать её тебе, — тепло улыбаюсь ребёнку, — он слышал, что ты очень хотела эту куклу.

— Правда? — ещё недавно безжизненные глаза загораются ярким светом.

— Конечно, малышка. Она твоя.

Прежде чем двери лифта закроются, её мать одними губами мне шепчет скромное и тихое «Спасибо».

И я вновь остаюсь одна, ожидая следующий лифт. Чувствую удушливый приступ паники, отхожу к стене, прислоняюсь к ней спиной, ослабляя шарф на шее.

Слеза одна всё же скатывается вниз по щеке, я не была готова к такому. И нет, я не неженка, просто одно дело — видеть в социальных сетях таких детей или по телевизору, а другое дело — стоять рядом и впитывать их боль.

Это невыносимая пытка.

— У вас всё в порядке? — чья-то рука касается моего плеча в лёгком жесте, — может, принести вам воды?

Открываю глаза, кручу головой, отмахиваясь.

— Нет-нет, всё в порядке. Переволновалась.

И когда поднимаю голову, то встречаю знакомую мне женщину. Ну как знакомую… Формально мы не знакомы, но уже виделись.

Эта женщина сидела за столом с моим бывшим мужем, а потом мило разговаривала со мной в дамской комнате.

— Ох, — она качает головой, — мне ваше лицо так знакомо… Откуда я могу вас знать?

— Эм, — я не хочу напоминать ей о том, что мы ранее встречались в ресторане, поэтому сочиняю на ходу, — здесь фонд на третьем этаже… Я туда приехала. Возможно, мы уже пересекались в лифте.

— Ах, да. Скорее всего. У вас точно всё в порядке?

Меня почему-то жутко раздражает, что она такая вежливая и спокойная. А у меня самого сердце скачет по грудине.

— Да, спасибо за вашу внимательность.

Мы расходимся на этой ноте, и я наконец юркаю в лифт, доезжая до нужного мне этажа.

Глава 12. Аврора

— На этом наше представление заканчивается, и у нас для вас есть небольшие презенты, — аниматор радостно хлопает в ладоши, а дети как могут проявляют свои эмоции.

Кто-то из детишек активно подхватывает, подходит и подпрыгивает, а кто-то лежит на каталке и во взгляде обреченная пустота. Хочется тут же подойти и хоть чем-то помочь, даже сквозь собственные страхи. Но было бы в жизни так легко.

На фоне таких тяжелых случаев, как вот у девочки лет десяти, которая практически и не смотрит в сторону организованного для них шоу, свои беды кажутся сущей ерундой. Я не могу отвести от неё глаз, ощущение, что та боль, которую она излучает, будто я чувствую её.

Господи, пусть все дети будут здоровы. Не представляю сколько сил, терпения и веры должно быть у родителей. На глаза наворачиваются слезы, но я пытаюсь проморгать их, будто прогоняю прочь, стараясь казаться сильной.

— Аврора Романовна, — слышу как меня окликают и, наконец, отвожу глаза от беспардонного разглядывания ребенка.

— А? Да, добрый день, — пытаюсь натянуть улыбку, замечая того, у кого хочу буквально выпросить площадь для своего магазина.

Он ведет глазами туда же, куда я смотрела минутой ранее.

— Это последняя стадия… — вдруг тихо озвучивает парень: — Мы стараемся помочь изо всех сил.

Прикрываю глаза, и сердце разрывается от несправедливости. И даже если осознаешь, что от судьбы не убежишь, такие случаи пронзают отрицанием до глубины души.