Забытый: ЛУКА - Слоан Кеннеди

Я мог наблюдать за ним всего несколько секунд, потому что потом настала моя очередь. Свет и тьма столкнулись под моими веками, когда мое тело взорвалось оргазмом. Удовольствие искрило под моей кожей, и я почувствовал, как струя за струей горячая сперма покрывает меня и Луку. Член Луки пульсировал в моей заднице, и я чувствовал его жар сквозь презерватив. Лука зарылся лицом мне в грудь и закричал, а я обхватил его голову руками, чтобы удержать его.

Мы оставались в таком положении, казалось, целую вечность. Наши тела сотрясались от толчков, но, наконец, наступил момент, когда каждый из нас нашел в себе силы прикоснуться к губам друг друга. Мы сказали все, что хотели, своими губами и телами.

Когда мне удалось набрать достаточно воздуха, чтобы сказать Луке, что я люблю его, он ответил мне тем же.

— Лука, — сказал я немного позже, после того как он выскользнул из моего тела и избавился от презерватива. Мы лежали в постели, я спиной к нему. Его тело прижималось сзади, и я никогда еще не чувствовал себя так тепло и защищенно.

— Да? — устало произнес мой мужчина за моей спиной.

— Я сказал «да», верно?

Его пальцы переплелись с моими и прижались к моей груди. Я почувствовал, как его большой палец коснулся моей кожи.

— Да, на что?

— Да, на то, чтобы стать твоим мужем, — сказал я. Все глупые сомнения, которые у меня были, исчезли. Полностью исчезли. И в глубине души я знал, что это не имело никакого отношения к тому факту, что я позволил ему заняться со мной любовью. Такое случалось и раньше. Это случилось, когда я проснулся в его объятиях… когда он все еще был рядом, и я тоже.

— Да, сказал. — Губы Луки были у меня на затылке, и я был уверен, что чувствую, как он улыбается.

Я прижался к нему еще теснее и закрыл глаза.

— Хорошо, — устало пробормотал я. — Просто хотел убедиться, — добавил я, прежде чем погрузиться в безмятежный сон в объятиях мужчины, с которым собирался провести остаток своей жизни.

Эпилог

ЛУКА

Три месяца спустя

— Что ты об этом думаешь? — Спросил я, прижимая Реми к своей груди.

Он стоял спиной ко мне и машинально протянул руку, чтобы накрыть мою ладонь своей. В тот день дул легкий океанский бриз, так что я без труда расслышал, как он прошептал:

— Прекрасно.

Возвращение в дом в Хэмптоне было спонтанным, после того как Джио вспомнил подробности об этом месте. Именно доктор Тейлор предположил, что поездка в Нью-Йорк могла бы пойти на пользу моему сыну, чтобы помочь ему вспомнить события из своего прошлого.

— Я подумал, что мы могли бы пожениться здесь, — сказал я Реми. — Только ты, я и несколько человек, таких как Джио, мои братья, Алекс. Мы могли бы сделать что-то более грандиозное для наших семей в Сиэтле.

Реми прислонился ко мне и повернул голову, чтобы поцеловать меня.

— Это прекрасно, — сказал он. Он прислонился ко мне головой, чтобы просто смотреть на воду. Мы стояли возле маминой скамейки, на которой она каждый день часами сидела, наблюдая за водой. Это создавало ощущение, что она была тут, с нами.

— Моя мама полюбила бы тебя, — пробормотал я.

Реми улыбнулся и на мгновение закрыл глаза.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне о ней все, — ответил он.

Это было легко сделать, потому что, несмотря на то, что моя мама была со мной недолго, я до сих пор помню о ней все.

Мы постояли там некоторое время, просто любуясь бескрайним океаном перед нами. Мы так и не поговорили о той ночи, когда я пообещал привести Реми сюда, в это место, потому что та ночь больше не определяла нас. У меня все еще были моменты, с которыми мне приходилось справляться, когда чувство вины становилось невыносимым, но я начинал понимать, что, возможно, именно так все и должно было быть. В большинстве случаев я сосредотачивался не на мальчике, которого был вынужден оставить, а на мужчине, которого мне посчастливилось найти снова. В те редкие дни, когда я задавался вопросом, мог ли я каким-то образом спасти молодого человека, которого знал только как Билли, именно Реми был рядом, чтобы поддержать меня и дать мне пережить все эти эмоции.

Прочувствовать их.

Точно так же, как я был рядом с ним, когда его внезапно охватывало желание употребить. Хотя Реми снова начал посещать собрания АН и нашел себе нового куратора, он по-прежнему обращался в первую очередь ко мне, когда эти желания становились невыносимыми. В особо тяжелые дни мы прибегали к методу холодного душа, и я поддерживал его, пока он проливал слезы разочарования и гнева. В те дни, когда нужда была не столь очевидна, мы пытались справиться, используя методы, которые предложил Реми новый психотерапевт.

Реми было трудно полагаться на помощь других в тех битвах, с которыми он так долго справлялся в одиночку. Но, наблюдая за тем, как мой сын переживает то же самое, Реми захотел стать примером для Джио. По мере того как мой сын справлялся со своими проблемами, его отношения и со мной, и с Реми улучшались. Он все еще жил в больнице, но проводил с нами все больше и больше времени, поскольку привыкал к тому, что в его жизни было реальным, а что нет. Он, наконец, начал признавать, что Курт не был его мужем, но все еще был сбит с толку своими чувствами к этому человеку. Реми и Алекс были теми, с кем он больше всего общался, когда речь заходила о вещах, связанных с его похищением. Я знал, что это всего лишь вопрос времени, когда он будет готов поделиться со мной этими подробностями, но пока я был рад взять на себя роль его отца любым способом, который он мне позволит. И я был безумно рад, что он вернулся домой.

В итоге, мы с Реми купили дом недалеко от дома Алекса и Вона, в тихом районе. Я все еще привыкал к мысли, что в моей жизни будут люди, о которых мне придется беспокоиться почти постоянно, когда дело дойдет до моих врагов. Но я также осознавал, что, возможно, врагов вокруг было не так много, как когда-то. И переезд в Сиэтл, безусловно, помог мне избавиться от дискомфорта.

Я по-прежнему поступал так же, как Ронан, и заботился о том, чтобы