Подменная дочь - Лора Лей

Поэтому он спокоен, уверен, что у императора не будет никаких возражений, но с помолвкой следует поторопиться. На всякий пожарный. А за кандидата в зятья он вообще двумя руками: и парень хороший, и род достойный, и сват вне конкуренции, и тд, и тп. Без комментариев, как говорится. А может, и правда, кто старое помянет? Свои люди — сочтемся…Вот ведь…жук!

* * *

Когда приехали гонцы с одеждой и сообщением, что все в порядке, все осведомлены и рады, мы разбрелись по интересам: бабуля с генералом пошептаться, маркиза — планировать наступление, а я…Да побегать! И подумать, как быть дальше…

С одной стороны, возвращаться не хотелось:скандалы, интриги, расследования не привлекали. С другой — как там дела у гидов, зудели под коркой новые сюжеты, праздник близился…А еще — в город через забор удобнее сбегать! Я все-таки на свидания настроена!

Глава 65

В столицу мы вернулись буквально на следующий день, чем обрадовали управляющего Мо и побеспокоили остальных обитателей: сбегавшие на разведку Шеньки сообщили, что в павильоне наложницы Нин (её так и продолжали именовать слуги) были слышны ругань и битье посуды. Интересно, она рассчитывала на нашу полную отстраненность, что ли?

Бабушка заняла свои покои, хотя ей это очевидно не нравилось: губы поджала, фыркнула…Но с учетом того, что маркиза должна была разделить заботы матриарха, в Бамбуковом павильоне было бы…тесновато, да и предполагались визиты всяких разных гостей — светскую жизнь следовало возобновить хоть в какой-то мере. Принимать их в скромном доме опальной дочери, расположенном на задворках усадьбы, было бы не комильфо.

Зато я захватила с собой всю псарню! Во-первых, расставание с собаками не шло на пользу их (да и моему) психическому состоянию, во-вторых, охрана не помешает: я не уверена в планах обиженной дамы Нин, а так, авось, поостережется козни строить.

* * *

Тихий участок встретил заросшим огородом, пылью в комнатах и приятными воспоминаниями: хорошо же мы тут жили! Девчонки заныли, глядя на пустые грядки, собаки пошли осматриваться, а я вдруг почувствовала легкую грусть, потому что поняла — скоро моя жизнь изменится…

С одной стороны, было волнительно — красавец-муж и всё такое, с другой — как и где мы будем жить, справлюсь ли я, с моими-то тайнами? И вообще…Одно дело — сидеть в изоляции и жить по собственным правилам, другое — взаимодействовать с аборигенами каждый день, выполнять присущие первой жене функции — социальные, экономические…Дети ведь могут быть…И даже не могут, осознала внезапно, должны быть! А я-то почти чайдл-фри была и осталась, по сути…Ой, мама дорогая…Воистину, как приговаривала баба Люся, замуж — не напасть, как бы замужем не пропасть…

Но, опять же, отступать некуда…Поэтому — будем жить! И еще эта поселившаяся внутри уверенность, что все будет хорошо, что всё правильно…Мне самой было странно, но ощущения судьбоносности происходящего не покидало, поэтому, отбросила сомнения, и…занялись мы с Шеньками огородом: земля, как вечная сущность, «оттягивала» тревогу. Копаешься так вот, медитативно, представляешь, как полезет зелень, солнышко пригревает, мышцы подтверждают, что жива, курилка, и как-то оно…успокаивает. И мечтается исключительно….розовопонисто и эротично-смущательно, что будит воображение и тянет…фантазировать на бумаге…Чудны дела твои, господи!

* * *

Ужин в семейном кругу прошел под знаком «власть меняется»: наложница, подурневшая и осунувшаяся, пыталась «держать лицо», натужно улыбалась, демонстрируя дружелюбие, но обмануть никого не смогла и покинула собрание первой, сославшись на недомогание и необходимость уложить спать дочь.

Если она рассчитывала вызвать у нас, прежде всего, у отца, жалость к её несчастной доле (ну как же, всё еще в опале),то зря: генерал небрежно махнул рукой, мол, иди-иди, а мы — братья, бабушка и я — вообще не комментировали отбытие Нин Тинг, продолжая общаться на разные темы типа столичных новостей и радости единения семьи.

Кстати, отец повелел управляющему отныне представлять отчет по делам поместья бабушке и…мне, что вызвало у наложницы оторопь, но решиться протестовать за столом она не посмела, лишь наградила меня злым взглядом. Когда же вскользь было упомянуто, что свадебными хлопотами займется маркиза Фэй, я отчетливо услышала зубовный скрежет «маменьки»…

Обращать внимание на её «печальки и обидки» — много чести! Так что мы посидели и разошлись довольно рано. Братья подмигнули мне, расцеловали утомленную бабулю, пожелали доброй ночи и свалили в закат, как-то подозрительно посмеиваясь. Отец тоже улыбался, явно довольный проведенным временем, велел выспаться и повез матриарха подышать перед сном. Я же почесала репу и вернулась к себе, гадая, чтобы это значило…

Утром всё стало ясно — сватовство! Официальное!

* * *

В моей прошлой жизни я всегда удивлялась, как быстро китайцы оформляют брак: пришли в администрацию, заполнили заявление, сфотографировались вдвоем на фоне флага и — вуаля! Свидетельства о браке получили (оба!) — новая ячейка социума родилась! Буднично, без шума и пыли.

А вот помолвку проводили помпезно и людно, и фактически она-то и была свадебным торжеством, вплоть до того, что в некоторых районах регистрация брака и вовсе не считалась знаковой: при скоплении народа поклонились три раза, подарками обменялись, винца выпили — вперед и с песней, плодитесь и размножайтесь! А «штамп в паспорте» вторичен.

Как в этом мире все происходило, я могла только догадываться, ориентируясь на параллели из дорам, потому как помолвку Чен Юнь память тела не сохранила, а спрашивать — себе дороже. Вроде должны быть соблюдены несколько ритуальных шагов: приход свахи, обмен гороскопами, подарками, письмами-гарантиями с описанием приданого и обязательств, определение даты свадьбы и собственно свадьба.

В голове дятлом стучала одна мысль: как только произойдет обмен поручительствами, написанными на красной бумаге, я буду считаться…замужней женщиной фактически! Это — сермяжная правда традиционной китайской брачной церемонии, поскольку написанное пером (кистью), подтвержденное старейшинами, соглашение носило юридический характер…И за его нарушение могло последовать наказание…

То, что процесс «замужества» будет нестандартным, подтверждало происходящее — не успели вернуться в город, как уже сваты явились! Шеньки хихикали, подначивали, пока собирались-одевались, ошарашенные с утра пораньше приказом генерала быть готовой как можно быстрее, но по мере приближения к павильону, притихли и…загрустили: Сяо откровенно захлюпала носом, Мяо вздыхала, опустив голову.

На меня ожидание того, с чем придется встретиться вот прям сейчас, тоже подействовало: в главный дом шла, тревожась (не опростоволоситься бы) и любопытствуя одновременно. Ноги подрагивали, а ладони, сжатые