Теперь открой глаза - Николь Фиорина

С губ сорвался сухой смешок.

– Да ну? И что же мне с ним делать?

Декс схватил меня за воротник и рванул на себя так, что мы столкнулись лбами.

С губ его брызгала слюна, он прокричал:

– Ты убьешь Призрака!

– Пошел к черту, – заявил я, оттолкнув его и подавшись назад, споткнувшись. – С меня довольно всего этого дерьма. Найди себе другую сучку.

Я развернулся, чтобы уйти, но голос Декса меня остановил.

– Знаешь, что сказала твоя мама, когда узнала, что в смерти Оскара виноват ты? – Декс говорил спокойно, как по нотам, и я замер посреди гостиной и посмотрел на мать. – Единственный способ сломить тебя – это разбить тебе сердце. И я подумал… а ведь она права. Чертово сердце Оливера. Но что заставляет сердце Оливера Мастерса биться? То есть, он ведь добровольно отдал сорок штук в обмен на чертова охранника. Он ездит на старом фургончике, в самом деле, значит, и деньги ему не нужны? Секс?

Декс усмехнулся и продолжил:

– Молодец сунул в тесную дырку пальцы, но трахать ее не стал. И какое-то время я верил, что ублюдок просто любит члены. Но оставалась ведь еще одна вещь: семья. И речь не о его брате или матери… потому что всем нам известно, что дражайшая мамуля давным-давно пыталась от него избавиться. Он никогда не простил ее за яд, за удушение…

Я смотрел на мать, и глаза мои горели. По щекам ее текли слезы: она склонила голову набок, отвернулась от меня, разорвала нашу связь. Хрусть, как палочка от леденца. Я зажмурился и повернулся к Дексу.

Тот сверкнул улыбкой.

– Что ж, ты знаешь, к чему я веду.

– Давай уже скорее.

– А вот к чему: сердце его билось не благодаря чему-то, а благодаря кому-то, – Декс сунул руку в карман штанов и достал оттуда телефон.

Взгляд его приклеился к экрану: он скроллил.

– Джейк, Трэвис и маленький Тернер, который так сильно вырос, – он улыбнулся, и я напрягся. – А еще Мия. Как только я ее увидел, приятель, я готов был на месте подрочить – пусть смотрит. Девчонка настоящая красавица. То есть, только гляньте на нее.

Декс поднял телефон, повернул экран ко мне, и я увидел, как Декс с Мией говорят на улицах Суррея. Она указывала куда-то так, словно подсказывала ему направление.

Я моргнул. Сердце сжалось от страха. Декс вернул телефон в карман.

– Ты убьешь Призрака, Оливер, – продолжил он. – И только тогда, когда работа будет сделана, я прослежу, чтобы их и пальцем не тронули. Скорее всего, ты умрешь в той комнате, но хотя бы будешь уверен, что Мия в безопасности. И если ты попытаешься убрать меня до того, мои парни снаружи знают, в чем дело. Мия умрет, и всю кровищу повесят на тебя, и тебя упекут в тюрьму до скончания жизни.

Декс поднял руки в воздух, словно сдаваясь, а потом задвигал ими, словно весами.

– Кажется, удача тебе не улыбнулась, приятель.

Я вернулся в машину и закричал. Я несся домой к Мии посреди чернейшей ночи, под светом той же луны, под которой мечтал бесчисленное число раз. Я обгонял другие машины, выжимая под сотню миль в час на М25, сразу после Елизаветинского моста.

Я пошарил по бардачку, силясь открыть его, достал пачку сигарет – мне нужно было унять тревожность. Хоть чем-то. Я зажег сигарету – перед глазами засияло оранжевым – и вдохнул ментол, но никотин не мог справиться с разрывающей меня на куски тревогой. Мии грозила опасность, и у меня был лишь один способ удостовериться в том, что никто ее не тронет.

Мне придется нарушить обещание. Отпустить ее руку.

Я добрался до нашего коттеджа: взгляд мой не отрывался от рождественской елки, белый свет от которой падал из окна к моим ногам. Я взлетел по ступеням, распахнул парадную дверь. Мия подпрыгнула от неожиданности: она сидела в углу дивана и тут же уронила одеяло.

– Олли, что случилось? – спросила она.

На ней была моя футболка «Занимайтесь любовью, а не войной». Волосы еще не успели обсохнуть после душа. Она потянулась ко мне, но сердце мое не выдержало.

– Тебе нужно уходить, – произнес я, схватив ее за запястье и отведя руку в сторону.

Забежал в нашу спальню и встал у шкафа. Мия последовала за мной.

– С Саммер и Джейком нельзя оставаться.

Руки мои тряслись: я достал с верхней полки сумку и подтолкнул ее к шкафу Мии.

– Тебе нужно вернуться.

Я открывал ящики, и они падали на пол. Я хватал одежду словно на автомате и запихивал ее в сумку. Где-то за глазами сияло пламя. Я ничего не видел. Не мог нормально думать. В голове билась единственная мысль: посадить Мию на самолет до Америки, пусть улетает как можно дальше.

– Олли, хватит! – закричала Мия, выхватив одежду из моих рук и отпихнув меня от шкафа. – Я тебя не оставлю!

Я повернулся, схватил ее за плечи и чуть склонился, заглянув ей в глаза.

– Я соврал тебе, Мия. Разве мое лицо похоже на лицо того, кто не боится? – спросил ее я, завидев собственное отражение в ее золотисто-карих глазах.

Я выглядел таким открытым. Уязвимым. Обнаженным до самых глубин души.

– Потому что я в ужасе! Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Это единственный способ!

Мия прищурилась и оттолкнула меня.

– А ты тот еще сукин сын, знаешь? Как же ты и я? Что случилось с тем, что мы боремся со всем вместе?

– Не будет никаких «ты и я», если один из нас умрет! – прокричал я, и Мия отвернулась, так что я встал перед ней и ткнул пальцем в стену. – Ты сядешь на этот самолет, Мия! Тихо послушаешь меня, хоть раз в своей жизни, и сядешь на этот чертов самолет.

Я смотрел в ее глаза, мы оба тяжело дышали. Глаза Мии налились кровью, мягкие губы дрожали. Мое тяжеленное сердце билось о хрупкую грудную клетку, но не могло сравниться с ней. Она была сильнее меня. Я задержал дыхание, и из глаз моих хлынули слезы. И на лице ее мелькнула уверенность.

Она решилась.

Мия подошла к кровати, схватила подушку и вышла в гостиную.

– Когда перестанешь истерить, прибери за собой, – прошептала она еле слышно сквозь слезы.

Из горла моего вырвался отчаянный рык, и я схватил ящик и бросил его через всю комнату, проделав дыру