Теперь открой глаза - Николь Фиорина

А потом я свалился на пол прямо у шкафа.

Прошло несколько часов. В доме только шумел телевизор и тихонько всхлипывала в гостиной Мия. Я все это время провел у шкафа: согнутые ноги уже даже не ныли. Бурлящие во мне эмоции совершенно истощили меня. Я был так слаб, что едва смог подняться и дойти до Мии.

Она лежала на кожаном диване ко мне спиной: коричневые волосы разметались по подушке и свесились через край.

– Прости, – прошептал я, и она повернулась на звук моего голоса.

Глаза ее опухли, а щеки покраснели. Веснушки будто бы совсем пропали, но она все равно была прекрасна.

– Мне страшно, Мия.

– Знаю. Мне тоже, – призналась она, а потом чуть подвинулась, освободив место для меня.

Я стащил худи и футболку, выскользнул из джинсов, а потом опустился на диван рядом с ней. Она тут же согрела меня: пальцы мои зарылись в ее волосы. Мия покачала головой.

– Я не брошу тебя, Олли. Что бы ты ни сказал, что бы ты ни сделал… я не уйду. Я остаюсь с тобой. Что бы ни случилось, я буду рядом. На каждом этапе пути.

Я мог бы поступить правильно и сказать ей, что я уже мертвец – подготовить ее к неизбежному. Но я не смог этого сделать. Пусть лучше Мия ничего не знает, иначе она сделает что-то очень глупое. Упросит не брать трубку или сбежать. Но мы не сможем заставить Трэвиса, Саммер, Джейка и всех остальных сбежать вместе с нами. Если сбежим мы, Декс пойдет собирать дань. Он заберет у меня все, ради чего бьется мое сердце. А самое главное – Мию. Если моя смерть принесет ей безопасность, я готов умереть тысячью смертей.

– Пообещай мне кое-что, Мия, – произнес ее, когда ее рваное дыхание коснулось моих губ.

Мия посмотрела меня и кивнула.

– Если однажды я не вернусь домой, не жди меня. Вместо этого закрывай глаза и иди спать. Тогда я останусь с тобой, где бы я ни был.

Взгляд ее заметался по моему лицу, и я сглотнул.

– Пусть я тебе приснюсь, хорошо? Пообещай мне, что так и сделаешь.

Губы Мии раскрылись. Глаза затуманились.

– Обещаю.

Я сполз с дивана и поднял ее, донес до нашей кровати. Она ничего не сказала о дыре в стене, о сломанном ящике, который валялся на полу, об одежде на деревянной каретке. Мия смотрела лишь на меня: я уложил ее на матрас и медленно раздел.

Я мог пережить этот момент лишь в том случае, если соберусь. Все мои эмоции и мое тело тоже хотели рассыпаться на части от одной только мысли, что мы занимаемся любовью в последний раз. Ее кожа цвета слоновой кости сияла на белых простынях нашей кровати. Я не спешил: провел кончиками пальцев по ее губам, вниз по шее, по груди… Я помнил каждый дюйм ее кожи, но сегодня я выжгу ее на своей душе – чтобы помнить о ней и после смерти.

Пальцы провели по ее животу: тот чуть приподнялся, а потом опал под моим прикосновением. Я посмотрел вверх: Мия закусила нижнюю губу и закрыла глаза.

– Открой глаза, любовь моя, – прошептал я, и ее густые ресницы дрогнули. Она моргнула, и глаза ее открылись.

Я продолжил свой путь: когда пальцы мои коснулись ее лона, она вздрогнула всем телом и раздвинула ноги под моей молчаливой командой. Веки Мии затрепетали, она рвано вздохнула. Взгляд мой гулял по ее торсу. Сердце бешено колотилось. Ее лоно молило о поцелуе.

Я забрался меж ее ног, поверх торса, и коснулся своим носом ее. Губы прошлись по шее, поцеловали то местечко за ухом – всего один раз.

– Когда мы впервые занялись любовью, – прошептал я ей в шею, – я кое-что спросил у тебя перед этим. Что именно я спросил?

Мия выгнула спину, и ее соски коснулись моей груди, а потом она выдохнула:

– Ты хотел, чтобы я запомнила тот момент. И то чувство, которое ты мне подаришь.

– Да, – я улыбнулся и снова поцеловал ее в губы. – Помни об этом.

И той ночью мы занялись любовью – как занимались любовью и прежде. Я не мог скрыть того, как выстукивает сердце мое нашу последнюю песнь, но она никогда не заметит, не увидит разницы. Я не сдерживался, когда дело касалось нас, и Мия всегда была сильнее меня.

Девушка эта была настоящим произведением искусства. Художники, музыканты, писатели – никому не под силу было поймать, воспроизвести то, как она зажигала под моей кожей галактики или заставляла мое сердце биться в такт с «River flows in you». Даже самые талантливые из них завидовали бы тому, как она двигалась по мне, словно краска, которая попадала прямо в кровь. Я два года пытался облечь ее в поэзию – строчкой, словом, слогом, – но у меня ничего не получалось.

Невероятное чудо.

Я провел несколько лет, влюбляясь в нее, и мог спокойно умереть, зная, что Мия Роуз справится и сама. Ей никто не нужен. Она сильна. Это правда, я готов был на все, чтобы вернуть ее, но она всегда могла спасти себя сама. Возможно, такова была цель жизни с Мией: напомнить о том, что борьба может быть такой же прекрасной, как и свобода, которую она обретет после того, как меня не станет, потому что… однажды мы были вместе, и это было прекрасно.

Тридцать два

Если в тебя влюбится поэт, ты никогда не умрешь.

Оливер Мастерс

Олли

Наступило Рождество. К нам пришли все: Линч, семья Трэвиса, Джейк и Лиам. Мы собирались обменяться подарками. Комнату заполнили улыбки и смех: все наслаждались знаменитым горячим шоколадом и рождественской музыкой, которую Мия играла на пианино. Ближе к концу Джейк и Линч решили сыграть в шарады – так напились пряным эгг-ногом. Как им удалось выиграть, ума не приложу. После того как все ушли, из колонок полилась песня Мэззи Стар – слава богу, передышка в этом рождественском потоке. Мия радостно вскрикнула на кухне и подбежала ко мне. На ней был красный свитер со снежинкой и кожаные брюки. Она свалила меня на диван.

– Потанцуй со мной! – попросила она.

Дважды ей просить не пришлось.

Я отодвинул кофейный столик с дороги, и мы танцевали в гостиной у огня, и в ее глазах отражались цветные огни рождественской елки.

– Когда уже я смогу