Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

твой мир был ближе, да и в тот день я так часто туда-сюда прыгала, что активировала его на автомате. Прости! В том, что с тобой в итоге приключилось, есть и часть моей вины. Если Валосирель упрется, как баран, и откажется снимать печать «Цветка семи грез», скажи мне. Я знаю, как на него надавить.

— Я тоже знаю! — злобно буркнула я, представляя во всех подробностях, куда и на что буду давить мерзейшеству своими туфельками с очень длинными и острыми каблуками. Калекой оставлю этого гада ушастого! Детей у него уж точно больше никогда не будет!

— Что ж, это все, разумеется, прекрасно — дружеская помощь, студенческое братство и все тому подобное, — при этих словах куратора мы с Козловской одновременно переглянулись и презрительно друг на друга фыркнули, — но у нас есть и более серьезные проблемы!

— Ольга Леонидовна, — Мила подняла руку как первоклашка, — а как вообще проходят эти проверки?

— Ну как… как…, — наша любимая жена и собака задумалась на миг, — Комиссия ездит по мирам. Проверяет порядок в доме, документацию, саму работу, может опросить местных жителей, — а при этих словах братья Уховы как-то заметно сбавили свои улыбочки и погрустнели, — Журналы , — тут уже Виктория выразительно хмыкнула, — Искроносители — а вот тут уже я понурилась.

— Что-что, а эту проверку я точно не пройду.

Глубоко вздохнула и начала мысленно собирать список вещей, которые нужно будет упаковывать домой. Не забыть бы тарелочки для бабули, что я с таким трудом по новой собирала после незабываемой встречи ильфарийских родственников в моем доме.

— Погодите! — Мила отвлекла меня от пятнадцатого пункта, в который я собиралась записать местные полотенчики для мамы — настоящий натур подукт, не то, что наши арлитские с добавлением всякой химии, — А комиссия — это надолго вообще? День, два, неделя?

— Да нет, от силы пара часов на каждый мир, — пожала плечами куратор.

— Тогда у меня есть план!

Вкратце задумка была такова: комиссия должна обязательно первым делом проверить братьев, затем побывать в мире Милы и Козловской, а ко мне отправиться напоследок. А вот когда университетские дяденьки будут рассматривать тирольские журналы, ребята втайне перетащат ко мне свои искроносители, чтобы создать видимость полного шкафа.

— Не получится, — качнула головой Ольга Леонидовна, — Накопители все маркированы. В любой момент можно сверить номер упаковки и узнать, к какому миру она причислена.

— Но если комиссия будет очень уставшей, то вряд ли они станут досконально проверять Моргану. Она никогда не была замечена в университетских скандалах, тихая и спокойная мышка, даже учится почти на отлично. Зачем шмонать такую примерную студентку?

Идея подруги мне нравилась все сильнее с каждой секундой, хотя за мышку я показала ей сжатый кулак.

Но ведь и правда, это могло сработать! Как правильно сказал Федька, университету нет резона исключать почти готового специалиста. И если мы сделаем видимость целехонького шкафа, а с остальным у меня более-менее все хорошо, то...

— А если комиссия не будет тормозить? — Ольга Леонидовна пыталась продумать все ошибки и слабые места в плане, но видно было, что и ее эта мысль захватила. — Один — с местными общается, второй журналы смотрит, третий...

— Значит, наша с Викторией задача их задержать. Мы можем… можем…, — вот тут Мила запнулась и беспомощно оглянулась на меня. А что мы можем? Чем промурыжить суровых дядечек из университета, чтобы Уховы успели наполнить мой шкаф?

— Можем приготовить обед для комиссии, — хмуро перехватила ее мысль Козловская. — Три блюда и компот. Сытно, вкусно и очень обильно. Погодка-то у нас сейчас на Тироле замечательная стоит. В такую погодку надо на улице на травке пикник организовывать, а не корпеть над корявым почерком студентов. Они ж после этих красавцев сразу к нам, а там и дело к обеду подойдет, а то и к ужину. Шашлычок, курочка жареная, гратен грибной, нарезочка овощная…

— Наливочка ягодная — мечтательно улыбнулись братья.

— А куда ж без нее?

— Без наливочки, — оборвала их куратор и подняла большой палец вверх, — но идея отличная. С вас, девушки, обед для комиссии. Расчитывайте на пятерых и чтобы это были самые лучшие и отборные блюда! — она тут же глянула на нашу принцессу, — Виктория...?

— Сделаем! — та согласно кивнула, — Я им такой стол соберу, императорская кухня будет нервно завидовать в коридоре.

— А мы… — Уховы переглянулись, — мы тоже устроим им незабываемое шоу.

— Фейерверки, например.

— Или бассейн.

— Или…

Я слушала и мои глаза наполнялись слезами благодарности. В этот момент я была готова расцеловать даже Козловскую.

Неожиданно раздался осторожный стук в дверь. Неужели снова младший Верренс?

На пороге стоял старик Партанс. В парадном коричневом сюртуке, в петлицу которого была вставлена маленькая красная розочка-иссамиль. Волосы гладко причесаны, я бы даже сказала — прилизаны, седая борода тщательно разобрана волосок к волоску и заплетена в две небольшие косички. В одной руке он держал любимую курительную труку, в другой — непонятный увесистый мешок.

— Ну, как ты, девонька? — он хозяйски отодвинул меня в сторону и, чуть прихрамывая, вошел в прихожую, — Ожила? Или животом все еще маешься?

Оглядел с ног до головы и довольно кивнул.

— Да, тот иномирец оказался и правда неплохим врачом, вон ты уже как прыгаешь.

— А вы знаете, что он меня вылечил? — удивилась я. Честно говоря, хоть я и готова была ночью лететь на подвиги для защиты собственного честного имени, но с утра подостыла и встречаться с местными побаивалась. А ну как камнями закидают ведьму-отравительницу. Но старик Партанс всегда был своеобразным рупором маленького городка. И раз он добродушно посмеивается, значит горожане в целом не склонны винить меня в происшествии на Дне Урожая.

— Да все уже знают! — старик сунул трубку в рот и пыхнул на меня дымом, нахмурился, — Что я говорил тебе, а? Что? Думай, дурья ты голова, прежде чем сделать! Думай! А ты...?

А я виновато понурилась. Он прав, как ни крути. Хорошие мысли — они всегда задние, поэтому и поздние.

Старик неодобрительно покачал головой и зашагал дальше в гостиную.

— Ольга Леонидовна, рад вас видеть! — поклонился он куратору под отвалившимися челюстями всех студентов.

— Господин Юрген, как поживаете? — расплылась