Владыка забвения: Железная Воля - Елена Червоная

— Хм, — протянул Реликариус, отправляя в рот крупный кусок вяленого мяса. — А что за карта?

— Кое-что с Небес. Я не могу распространяться.

— Мы прибыли, Ваша Светлость. — Грубый мужчина наконец явился в зале, в окружении своих напарников. — Я настоял, чтобы охрана провела нам экскурсию по замку, чтобы мы могли эффективнее защищать вас.

— Где моя рабыня? — Не отыскав взглядом демоницу, король Валоры нахмурился.

— Рабам не место за этим столом, Миран. Это мой дворец. Мои правила. — Реликариус выжидающе начал тарабанить пальцами по столу.

— Где она? — терпеливо повторил мужчина, в этот раз обращаясь к Владыке.

— Убери от меня руки, ублюдок, — холодно бросила Иветта, отталкивая охранника.

— Да брось, развлечемся немного. Думала, спряталась среди свиты? А рожки-то на показ! Небось Владыка возит тебя как утешение. — Он насмешливо хмыкнул, сняв с себя шлем. Перед ней оказался молодой мужчина с темными глазами и смуглой кожей.

На мгновение мир замер. Сердце Иветты болезненно сжалось. Перед ней словно стоял Годфрид. Слишком похожий — та же мерзкая усмешка, черные волосы, наглость во взгляде. Ее дыхание участилось, все поплыло перед глазами. В ушах раздавались звуки, которые она желала бы забыть: тяжелое пыхтение, скрип кровати, грубые руки на ее бедрах. Ноги дьяволицы подкосились, и она едва удержалась, облокотившись о стену.

— Поиграем? — голос охранника вывел ее из ступора. Он достал нож.

Сделав шаг назад, Иветта нащупала ладонями прохладную стену. Мысли путались. Она не могла дышать. Руки дрожали, ноги не слушались, но внутри все кричало: «Беги!»

Она не могла убить его. Не могла позволить Мирану рисковать.

— Ты дрожишь, как лист. Неужели боишься меня? — ухмыльнулся он, медленно приближаясь.

Дыхание стало рваным, но вместе с ним в груди нарастало другое — чувство, затопившее страх. Гнев. Годфрид лишил ее свободы. Лишил чести.

Ее пальцы сжались в кулаки, и она приняла стойку. Тело слегка наклонилось вперед, колени чуть согнулись, позволяя удерживать равновесие. Ступни были расставлены чуть шире плеч, руки поднялись, прикрывая лицо и грудь, локти плотно прижаты к бокам. Иветта выровняла дыхание, удерживая себя на грани ярости и самоконтроля.

— Сделаешь еще шаг — и я переломаю тебе кости, — с ненавистью выплюнула она.

Гнусавый, хриплый смех эхом прокатился по покоям, в которых ее заперли. Парень провел рукой по своим темным локонам и растянул губы в широкой улыбке. Затем нагло сделал шаг.

— Ну, сделал. И что теперь? — он с вызовом раскинул руки, словно приглашая ее к действию.

И совершил ошибку.

Дьяволица не стала ждать. Она бросилась вперед, сделав два молниеносных шага, и вложила всю свою ярость в удар. Кулак с глухим звуком врезался в челюсть охранника. Его тело дернулось, голова резко откинулась назад, и он рухнул на роскошный ковер, потеряв сознание.

— Иви! — буквально через мгновение в покои ворвался Миран. Его глаза сразу остановились на неподвижном теле охранника и взволнованной девушке. — О Боги, что здесь произошло?

Следом за ним, тяжело дыша, влетел король Харразана. Явно раздосадованный, прижимал к груди полы своего белоснежного плаща.

— Это недопустимо! — начал он, взмахнув рукой в сторону Иветты. — Это же моя охрана! Да как смеет ваша рабыня устраивать такое безобразие?

— Я защищала свою честь. — быстро вставила Иветта, присаживаясь на одно колено.

— Да как ты смеешь, грязная дьяволица?! — Реликариус замахнулся для удара.

— Реликариус, ваши слова и поступки глубоко оскорбляют меня, — сказал Миран, твердо вставая между демоницей и королем. — Вы ведете себя неподобающе для Владыки, и это непростительно. Сегодня же мы покинем Харразан. И про яйцо дракона можете забыть. — На его лбу уже пульсировала вена.

— Простите, это моя вина. Мне стоило вести себя пристойнее, — сказала Иви, быстро поднявшись на ноги. Она склонила голову, стараясь смягчить напряженную ситуацию, но короли уже сверлили друг друга глазами.

— Нет, Иви. Мы уходим.

Он схватил ее за рукав и уверенно повел к выходу, не обращая внимания на молчаливую стражу и взволнованные взгляды слуг. Это место резко отличалось от светлого и гармоничного дворца Мирана. Стены были покрыты резными панелями из темного дерева, а массивные гобелены изображали ящериц с шипастыми хвостами. Свет из редких канделябров отбрасывал резкие тени на темный мраморный пол. Воздух в коридоре был пропитан тяжелыми благовониями, от которых кружилась голова. Вдоль коридоров стояли статуи полуголых ангелов с суровыми лицами.

Весь путь до зала они прошли в полной тишине. Возле дверей Миран остановился и обернулся к Иви. Он медленно поднял руки, мягко коснувшись ее плеч. Мягко скользнул вниз по рукам, обнаженным закатанными рукавами. Нежно переплел свои пальцы с ее.

— Иви, что там произошло? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Ребята пошли осматривать дворец, а меня должны были сопроводить в твои покои, как рабыню. Но… — Она замялась, стараясь подобрать слова.

— Все пошло не по плану, — подсказал он, пристально наблюдая за ее лицом.

— Да… — Ее глаза опустились к полу. Голос стал тише. — Он был так похож на Годфрида. Прости, мне стоило рассчитать силы. Тебе не стоило заступаться за меня.

Он мягко сжал руки демоницы, чуть наклонившись, чтобы поймать ее взгляд.

— Ты никогда не должна просить прощения за то, что защищаешь себя, — тихо говорил он. — Что бы ни случилось, я не позволю никому относиться к тебе иначе, чем с уважением. Ты не рабыня. Ты та, кто делает этот мир светлее для меня. Никто не посмеет обидеть тебя, пока я рядом.

Больше ничего не добавив, он решительно отворил тяжелые двери, и они шагнули в зал. Там царил шумный оживленный пир. Воины за длинным столом уже вовсю наслаждались жареным мясом, сочными тропическими фруктами и свежим хлебом, запивая все терпким соком. Кругом стояли кувшины, из которых щедро разливали напитки, а между ними ходили слуги в ярких одеждах, стремясь угодить каждому. Время от времени зал наполнялся взрывами смеха, а воздух дрожал от гулких голосов, перекрывающих друг друга.

— Мы уходим, — резко бросил Миран, не замедлив шага.

Гул затих на мгновение, и свита молча проводила короля взглядами. Иви шла за ним, стараясь держаться близко. Ее глаза опустились к полу, а щеки горели от чувства, которое она ненавидела. Осуждающие взгляды, словно стрелы, вонзались в ее спину. Она знала, что никто не осмелится сказать что-то вслух.

Этот немой суд всегда был невыносим — он сковывал изнутри, заставлял чувствовать себя чужой, ненужной. Ее шаги стали быстрее, желание скрыться захлестнуло Иветту с новой силой. Люди боятся не понять, боятся чужого,