Мисс Эндерсон и её странности - Анастасия Зарецкая

Выходит, старая дружба оказалась для Бернис всё же дороже кровных связей? И за душевное спокойствие Гилсонов она готова заплатить верой и волей собственной сестры?

Или Бернис, как и всегда, старается для всех оставаться хорошей? И до сих пор не в силах понять, что невозможно угодить всем и каждому?

— Я бы сам этого хотел, — заметил Кей. — Но, как видишь, сейчас мы в Леберлинге, а он, весьма вероятно, всё ещё в Олтере.

— Когда он намекнёт о том, что находится поблизости… Не упускай шанс.

Разговор близился к логическому завершению, а это значило — пришло время решать, что делать дальше. А решать это вправе только Воган Спрейк, завороженно разглядывающий местность за окном. Чем дольше Кей общался с Воганом Спрейком, тем отчетливее понимал — живущий в Вогане Спрейке страх ошибиться куда сильнее, чем во многих других. Потому и действует он всегда осторожно, предпочитая не лезть на рожон. Будто бы однажды уже ошибся. И с тех пор не рискует.

Воган Спрейк, конечно, никому не раскрывал свои секреты — даже подопечному. И вряд ли раскроет. Только если сам Кей обо всём не догадается. Хотя, по опыту последних дней, есть у Кея такое ощущение, что он перестал что-либо понимать в разгадке тайн — своих собственных и чужих.

— Пока нам не поступило никаких официальных постановлений касательно дальнейшей судьбы мисс Эндерсон, мы не станем ничего предпринимать, чтобы не сделать лишнего. Думаю, раньше завтрашнего дня ждать постановления не стоит. Поэтому у нас с вами есть время тщательно всё обдумать. Мисс Эндерсон, — Воган Спрейк повернулся в сторону Лесс, полюбопытствовал: — Что вам милее: остаться здесь, чтобы помочь мне разобраться с мелкими бумажными хлопотами, относящимися к вашему путешествию? И переночевать в этом месте, полном чудес. Или ещё немного побыть под ответственностью мистера Гилсона?

— В чем именно заключается моя ответственность? — спросил Кей.

А должен был сказать что-то вроде: «Конечно, я готов взять ответственность за мисс Эндерсон. Не нужно ей долго оставаться в Управлении, оно угнетающе действует на её хрупкую душу». В очередной раз оплошал.

— Спешу напомнить, если ты вдруг забыл: работу никто не отменял. С бумажными хлопотами предстоит разбираться не только мне, но и тебе, Кейден. Более того, тебе придётся постараться даже сильнее моего. На данный момент на мисс Эндерсон не висит никаких подкрепленным документом обвинений. И всё-таки лучше вам, мисс Эндерсон, всё время оставаться под присмотром. Для вашего же блага. В общем, кому-то из нас вам точно придётся помогать, Алеста. Но вы вправе сами решить, чего желает ваша душа: помогать мне и переночевать в уютном гостевом номере Управления. Или помогать Кею и ночевать там, где он отыщет вам место. За качество этого места я не могу ручаться.

Окажись Кей на месте Лесс, он ни за что не выбрал бы себя.

После всего, что он сказал. И после всего, что не сделал…

Но Лесс внимательно посмотрела сначала на Вогана Спрейка, а затем на Кея. Когда их глаза пересеклись, вместо того чтобы нахмуриться, смутиться или отвернуться, на лице Лесс проступила улыбка первого весеннего цветка, проклюнувшегося из-под снега. Нежная, но сильная и несгибаемая. Сколько испытаний уже пройдено? А сколько ждёт впереди? Но цветок этот готов сражаться за последнего. Биться, пока течёт сок по сосудам, пока есть надежда на тёплый солнечный день.

— С вашего позволения, мистер Спрейк, я бы предпочла помочь мистеру Гилсону, — наконец решила Алеста.

— Я ещё есть, — напомнила Бернис. — И вы, мистер Спрейк, в очередной раз упускаете один очевидный факт: то, как именно связаны судьбы Алесты и меня.

— Мисс Меллиган, ваши с мисс Эндерсон судьбы пошли каждая своим чередом вскоре после того, как вы появились на свет, — заметил Воган Спрейк. — Вам сейчас лучше всего вернуться домой, к родителям, пока они не подали заявление о вашей пропаже — ведь тогда нам придётся раскрывать вашу историю целиком. Ну и, само собой, оставаться на связи. Я понимаю, как важно вам оставаться в курсе происходящего. Мы обязательно будем рассказывать вам обо всём, что узнаем сами.

Кажется, его слова всё-таки несколько успокоили Бернис. По крайней мере, она не стала продолжать спор. Вместо этого поинтересовалась:

— Могу я хотя бы пройтись до кабинета мистера Гилсона?

— Обязательно пройдитесь, — разрешил Воган Спрейк, — вы давненько в него не заглядывали…

И вот Кей в который раз подхватил сумку с вещами Лесс — невесомую сумку, что ощущалась лишь немного тяжелее воздуха. Они покидали Вогана Спрейка в странной последовательности: сначала Бернис, потом Кей и только затем Лесс. И ни один из них с ним не попрощался, поскольку оставался шанс, и весьма высокий, хотя бы единожды этим днём вновь повстречать Вогана Спрейка.

Дорогу от кабинета начальника к своему собственному кабинету Кей знал наизусть.

Но это не делало её хотя бы немного короче. А потому у Кея, Бернис и Лесс было достаточно времени, чтобы обсудить текущее положение дел, пока мимо проносятся пустые коридоры.

— Я поговорю с отцом. — Это было первым, что сказала Бернис, когда их разговорам наконец перестал препятствовать Воган Спрейк. — Для начала выясню, почему всё случилось так, как случилось, и после этого… Алеста. — В её голос вернулась строгость сестры. — Если отец признает тебя… Точнее, когда он признает тебя своей дочерью и моей сестрой, мы обвиним их в ответ. Мы скажем о том, что они хотели покуситься на одну из дочерей Вистана Меллигана. Я понимаю, отлично понимаю, на что намекал Воган Спрейк. Одно дело — выдвигать обвинения беззащитной девушке. И другое — дочери Вистана Меллигана. В нашем обществе слишком многое зависит от положения. От статуса. Мы сделаем так, чтобы этот орден подавился о твой статус.

Закончив тираду, Бернис взглянула на Лесс.

И Кей тоже на неё посмотрел, но не заметил в Лесс никакого воодушевления. Лесс спросила:

— Почему ты так уверена, что он должен признать меня?

— Я нисколько не сомневаюсь: в том, что нас разлучили, кроется какая-то ошибка. Нас не должны были разлучать. Мне кажется, всё это было подстроено человеком не самых строгих правил. Отец обязательно признает тебя, как только узнает: вот она ты, существовала