Мисс Эндерсон и её странности - Анастасия Зарецкая

Они завершили работу одновременно.

Кей поставил последнюю точку в отчете. А Лесс выставила за дверь мешок со старыми забытыми вещицами, с которыми Кей осмелился расстаться. Многие из них либо были забыты безупречно хорошо (так что смотрел Кей на них так, будто бы видел впервые), либо никогда Кею не прижали. Поэтому прощаться с ними оказалось легко.

Как и в старые добрые времена, рабочий день Кея завершился гораздо позже рабочего дня преобладающего большинства сотрудников в Управлении. Когда они с Лесс покинули кабинет, свет в коридорах успел не то что зажечься — он уже потух. В целях сокращения лишних растрат. А потому передвигаться приходилось лишь благодаря отблескам от уличных фонарей. Гасить которые запрещала мэрия Леберлинга.

— Где я проведу эту ночь? — спросила Лесс полушёпотом.

Там, в кабинете, она не осмеливалась говорить ни о прошлом, ни о будущем. Лишь о настоящем. Примерно, таком: «Кейден, вы не могли бы помочь мне сдвинуть в сторону этот шкаф?».

— Поскольку вы выбрали не Вогана Спрейка, а меня, — заметил Кей и только потом сообразил, как двусмысленно прозвучала эта фраза, — то и ночь вы проведёте там же… В доме моих родителей. Вряд ли они успели отдать вашу комнату кому-либо другому.

Лесс ничего не сказала, лишь как-то очень подозрительно вздохнула, и тогда Кей поспешил заметить:

— В этот раз обойдемся без семейных ужинов. Зайдём куда-нибудь по пути. Если найдём работающее заведение…

— Я могу вновь остаться здесь, в Управлении. — Сквозь полутьму Кей различил, как Лесс откинула в сторону прядь волос, упавшую на лицо. — Чтобы вам не мешаться под ногами.

— А вот ваша комната в Управлении уже наверняка принадлежит кому-то другому, — признался Кей. Предложил — нехотя, потому что совесть не позволила промолчать: — Но можем поискать что-нибудь ещё. Хотите? Только сначала поужинаем, а уже потом вернёмся в Управление. Проводить в нём ночь на голодный желудок — то ещё испытание.

Лесс вновь молчала. Дольше, чем следует, так что Кей почти успел поверить в то, что она готова согласиться на его предложение. Но в конце концов она ответила:

— Если это не обременит вас, тогда сегодня я вновь воспользуюсь гостеприимством вас и ваших родителей. — И добавила тише: — Наверное, у меня ещё будет еще множество ночей в Управлении, пока будет идти разбирательство. Наслажусь вдоволь. А уже потом, когда оно завершится…

Кей многое мог бы сказать. Например, то, что он уже пообещал самому себе — Алеста Эндерсон выйдет из этой истории невиновной. Или что все те ночи, которые Лесс вдруг будет вынуждена провести в Управлении, Кей проведёт рядом с ней. Будет шептать всякие глупости через решётчатое окно до тех пор, пока Лесс не отправит его куда подальше.

Но вместо всего этого Кей взял её за руку.

Набрался не то смелости, не то наглости.

И пускай сейчас на пути попадётся очередной работяга, допоздна засидевшийся в кабинете! Пускай нажалуется Вогану Спрейку на то, что Кей водит непозволительно близкие отношения с подозреваемыми… которые вот-вот станут обвиняемыми. Кей оправдает себя тем, что именно так ему легче всего держать над подопечными контроль.

Он кивнул на прощание охраннику, который уже заступил на ночную смену.

И вывел Лесс на заснеженную улицу.

— Здесь достаточно светло. Вряд ли теперь я должна потеряться, — заметила Лесс. И чарующими зелёными глазами указала на переплетение их пальцев. Думала, пожалуй, что Кей мгновенно отпустит её ладонь и покраснеет от головы до пят. Думала зря. Потому что смелости (или всё же наглости) Кея хватило на то, чтобы признаться:

— Вы сами избрали меня своим надзирателем, Алеста.

Он так и не отпустил её руки. Держал ладонь Лесс в своей до тех самых пор, пока они не настигли одного небольшого ресторанчика, продолжающего зазывать посетителей яркими огнями, что сияли несмотря на поздний час.

Кей ослабил хватку лишь тогда, когда они поднялись на крыльцо.

И с удивлением заметил, что пальцы Лесс все ещё переплетают его пальцах. Хотя ничто не мешает ей освободиться.

Впрочем, прикосновение всё же прервалось. Когда Кей распахнул дверь и пропустил Лесс вперёд.

Зал оказался заполнен лишь на треть. Кей и Лесс заняли место у окна, выходящего во внутренний дворик ресторана: судя по сложенным друг на друга стульям и столам, на которые заботливый снег нахлобучил пушистые белые шапки, в летнее время посетители наслаждались пищей не только в помещении, но ещё и на свежем воздухе.

— Я никогда здесь не был, — признался Кей.

— Я тоже никогда не была, — Лесс вздохнула. — Наверное, всё здесь ужасно дорогое. Надеюсь, вам возместят те средства, которые вы на меня тратите.

Кей не успел ничего сказать. Рядом с их столом возникла приветливая девушка — даже более приветливая, чем девушка из гостевого дома в Олтере. Вручила листы, на полях которых золотом сверкали вензеля, и ответила на все-все-все интересующие вопросы. А потом радостно удалилась.

Откинувшись на спинку мягкого кресла, Кей наблюдал за Лесс. Исподтишка, чтобы она не обвинила его в излишнем любопытстве.

А сама Лесс тем временем осматривала обстановку в зале.

Помимо лёгкого восторга, в глазах её был исследовательский интерес. Примеряла, наверное, какие из декоративных решений может применить к Лавке странностей. Невольно Кей начал вспоминать самые красивые и удивительные места Леберлинга. Кукольный театр, Дом музыки, кондитерская… Когда все закончится, надо будет провести Лесс по всем этим местам. Столько идей получится уловить… Что Лавка странностей станет главной достопримечательностью Плуинга. А то и окрестностей.

Ужин пришлось ждать недолго. Подали блюда красиво, под хрустальными клошами — как только их поднимали вверх, становился уловимым невероятно аппетитный запах.

Получился ужин замечательным.

И в какой-то степени забавным, поскольку Лесс в очередной раз запуталась в многообразии столовых приборов. А потому Кею приходилось излишне показательно орудовать ложками, вилками и ножами, чтобы Лесс успевала повторять.

Когда ужин закончился, Кей помог Лесс надеть шубку — и случайно задел её волосы.

А потом, когда они переступили порог, Лесс сама потянулась рукой к ладони Кея. И он крепко сжал её тонкие пальцы, надеясь, что она не различит ускорившееся биение его сердца.

Небо над головой было настолько тёмным, что не удавалось различить даже звезды. Кей вспомнил рассказ Лесс — тот самый, в котором она обвиняла сама себя. Лесс говорила, та ночь тоже была невообразимо тёмной. И Кей будто наяву представил тот вечер.