Божественная одержимость - Кристина Руссо

меня взгляд, по ее лицу потекли тихие слезы.

У меня вытянулось лицо. Мария никогда не плакала.

Я немедленно обнял ее, уже чувствуя, как моя грудь разрывается от боли, когда я вижу ее расстроенной. — Что случилось? — Мой голос приглушенно звучал из-за ее волос.

— Мы расстались, — выдавила она, отстраняясь, чтобы вытереть лицо рукавом своей огромной толстовки — С Заком.

— Что? — Спросила я, и в груди у меня все сжалось.

Она кивнула, и слезы снова потекли рекой.

— Мне так жаль. Заходи, — настаивала я, затаскивая ее в свою квартиру. В тот момент, когда мы вошли в гостиную, от задней двери пентхауса донесся слабый звук.

Мария вскинула голову. — Что это было?

— Ничего страшного. Не волнуйся об этом, — быстро сказала я, подталкивая ее к дивану. — Сядь. Расслабься. Я приготовлю тебе чай с медом.

Мария шмыгнула носом, но возражать не стала. Когда я направилась на кухню, ее взгляд упал на кофейный столик, где стояли две тарелки. Моя и Тревора. — Ты не одна?

Я замерла. — Я просто… Действительно проголодалась, — солгала я, выдавив нервный смешок.

Мария моргнула, но не стала настаивать. — О, хорошо. — Ее глаза снова опустились на меня, на этот раз сузившись. — Что на тебе надето?

Я посмотрела вниз и почувствовала, как мое лицо запылало. Толстовка Тревора. Большая, мягкая и безошибочно принадлежащая ему.

— Это… Мужская толстовка с капюшоном, — пробормотала я. — Я ношу ее иногда. Так я чувствую себя менее одинокой.

Лицо Марии сморщилось, и она снова разрыдалась.

Черт. Черт. Черт.

— Мне жаль, Эм. Я не имела в виду...

— Это не твоя вина, — всхлипнула она, закрыв лицо руками.

Я опустилась рядом с ней, обняв ее за плечи. — Что случилось с Заком, Эм? Поговори со мной.

Она заплакала сильнее, и я крепче прижала ее к себе, мое собственное чувство вины клубилось в моей груди, когда я пыталась утешить ее. Мое сердце бешено колотилось, я молилась, чтобы она не заметила ничего необычного.

Мария не рассказала мне, что произошло между ней и Заком.

Ей не нужно было произносить это вслух, потому что стало очевидно, что это было плохо. Тем не менее, Тревор позвонил мне поздно ночью, когда Мария уже спала, чтобы сказать, что они с Заком будут вместе — что это всего лишь небольшой скачок в их отношениях.

Я впервые наблюдала, как моя младшая сестра проходит через остальные четыре стадии расставания.

Сначала последовало отрицание.

Хотя она перестала плакать всего через час, она все еще молча дулась всю первую ночь.

На следующее утро пришел гнев.

И он продолжался какое-то время.

На следующее утро после того, как Мария появилась на пороге моего дома, мы были у меня на кухне. Она села за стол, я стала жарить бекон — в кои-то веки мы поменялись ролями.

Сквозь негромкую фоновую музыку из "Хороших дней" SZA прорвался звонок.

— Я отвечу, — объявила Мария, соскальзывая со стула и подходя к дивану, где звонил мой телефон.

Я наблюдала, как она целых две секунды смотрела на идентификатор вызывающего абонента на экране, прежде чем повесить трубку.

— Блядь. — пробормотала она, и мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, кто это был. Она успела отойти всего на два шага, прежде чем мой телефон зазвонил снова. На этот раз она только оглянулась на него. — В чем, черт возьми, его проблема?

Обогнув мраморный остров, я кладу руку ей на плечо. — Садись. — Затем я потянулась за своим телефоном, на экране большими буквами было написано имя Зака. Я сняла трубку, услышав предательский вздох Марии. — Зак, привет… Как мило, что ты позвонил.

— Как Мария?

— С ней все хорошо. — Этим я заслужила тихий стон и закатывание ее глаз.

— Я уже несколько часов пытаюсь дозвониться ей. Она заблокировала мой номер, Нат.

Возможно, мой телефон и не был включен на громкую связь, но громкости было достаточно, чтобы Мария услышала его голос.

— Я. Не. Хочу. Его. Видеть. — Она говорила достаточно четко, чтобы Зак услышал ее голос на другом конце провода. — Никогда. Снова. — Она добавила для пущего эффекта с сардонической улыбкой, которую он не мог видеть, но я была уверена, что он услышал в ее тоне.

Развернувшись, я отошла, чтобы увеличить расстояние между ними. В моей голове все происходило совсем по-другому.

— Прости, — прошептала я ему в ответ.

— Скажи ей, что я сожалею. И что я не собираюсь останавливаться.

— Зак, я не знаю, стоит ли...

— Я люблю ее, Нат. Я не откажусь от нее.

Я глубоко вздохнула. — Удачи. — Затем повесила трубку.

Когда я попыталась рассказать Марии, что он сказал, она остановила меня, ее ответ был однозначным. Мне все равно.

На следующее утро я вошла в открытое пространство кухни-гостиной и увидела Марию, которая стояла спиной ко мне за мраморным островом.

— Доброе утро, — проворчала она.

— Доброе утро. — прощебетала я, прежде чем мой взгляд упал на открытую бархатную шкатулку для драгоценностей и великолепные серьги внутри. — О, Боже мой.

— Он думает, что, бросив деньги на решение проблемы, решит ее. Типично...

И Зак, должно быть, выбросил немало денег.

Я тут же подобрала их.

От сережек захватывало дух — пара ослепительных бриллиантов, которые кричали об экстравагантности. Каждый из них украшал сверкающий овальный бриллиант наверху, а более крупный бриллиант грушевидной формы подвешивался внизу, улавливая каждый отблеск солнечного света в комнате.

Это был подарок, который можно увидеть на красной ковровой дорожке или в стеклянной витрине элитного ювелирного магазина.

— Извинения не так сверкают, не так ли? Жаль, что они ничего не исправят.

— Мария… Они прекрасны.

— Они такие же фальшивые, как и его обещания, — пробормотала она с горечью в голосе.

Я взяла карточку внутри, сертификат оценки. — На самом деле они весом в сорок карат. Восемь миллионов.

Она усмехнулась. — Недостаточно, чтобы заставить меня остаться.

Такой подарок не только заставил бы меня остаться, но и заставил бы простить и забыть.

Мне наконец удалось оторвать взгляд от красивых камней, и я обернулась, чтобы посмотреть, что делает Мария. Мои брови взлетели вверх.

Руки Марии двигались с хладнокровной точностью, когда она разрезала черный "Амекс" сверхмощными ножницами. Каждый надрез был преднамеренным, звук лезвий, разрезающих пластик, звучал как громкий знак препинания.

Я взяла карточку, которую она только что разрезала на четыре части, складывая кусочки вместе, как пазл, чтобы прочесть имя владельца.

З.Р. ДИАБЛО

Я медленно повернула к ней голову.

Я не могу не пялиться на нее. Я видела, как