Княжий венец - Анна Михайлова

- Потому что мне нужно будет раздеть твою сестру, чтобы она кожей чувствовала эту жизнь. Здешнее тепло и здешний воздух. Ты точно хочешь при этом присутствовать?

- Это обязательно нужно? Неприлично же! Никак по-другому? – смутился каганчи.

- Раз ты такой умный, то и делай сам. А я подожду на лавке в горнице, - бросил недовольно Драгомир.

- Не ссорьтесь, прошу, - вмешалась Дивляна. Мягко уговаривая, повела валорца вон из опочивальни, - пойдем, уважаемый. Посидим вместе в горнице, я велю съестного принесть. Поди устал с дороги, умыться не помешает, правда?

- Я не голоден, - буркнул он, тем не менее позволяя себя увести.

- Вот и славно. Со мной посидишь. Расскажешь чего, поди много где бывал, люд разный видал. А правду бают…

- Мне чем помочь? – вмешалась служанка.

- Ступай с ними. Ты не понадобишься.

- Лера, - когда за Надин закрылась дверь, - раздень подругу до белья.

Но едва огневка шагнула к кровати как ее остановило властное:

- Я сам.

- Но… - стушевалась Лера.

- Оставь, малышка. Пусть делает, - волхв обнял жену и отошел к двери. Но мысль о том, что князь может в последний раз раздевать свою женщину, тяжелым молчанием повисла в воздухе.

Велеслав лишь крепче сжал челюсти. Нет, нет и еще раз нет! Он не смирится и не позволит этой мысли даже мелькать в голове. Ни на кого не обращая внимания, князь с величайшей осторожностью избавил Тамирис от рубахи и штанов. Глаза раз за разом с любовью оглаживали желанное тело. Губы заныли от желания коснуться атласной кожи, ощутить ее вкус, разукрасить вновь отметинами своей страсти. Нежно-голубые шелковые шортики ладно обтягивали округлую попку. Не удержался, обвел пальцами ямочки на пояснице. Сколько раз любовался ими, когда его валорка изгибалась под ним ласковой кошкой? Ох, зачем же теперь свешивается безжизненно голова, словно цветок обломанный? А глаза чудные закрыты, скрывают редкий фиалковый оттенок. От которого у него сердце каждый раз заходилось, как безумное.

- Сладкая моя… ненаглядная… свет мой! - сами собой бормотали губы.

Бережно уложил ее Велеслав и укрыл меховым одеялом.

- Теперь что? – глухим голосом спросил князь.

Драгомир, стоявший к кровати спиной, обернулся.

- Как что? Раздевайся и рядом ложись.

- Потешаться вздумал?

- А то! Самое место и время, правда?

Ругнулся князь себе под нос, но беспрекословно выполнил наказ. Скинул одежду и нырнул под одеяло к своей девочке. Обнял ее, прижимая прохладное тело, согревая. Против воли наслаждаясь тем, как ладно ее изгибы к его подходят. Вдохнул едва слышный пряный аромат волос. Никого слаще нее нет! Нет и не будет.

Вот уже не думал никогда князь, что на него в постели друг глазеть будет. Да не один, а с женой. Хотя та, надо отдать должное – смущенно глаза прятала.

- Хорошо, - Драгомир невозмутимо подошел к кровати, - через Тьму ее не пробиться. охраняет надежно. Одна надежда на маячок, что девочка ставила на тебя перед битвой. Не убрала она его. Вот по нему и пойдем. Только на этот раз не ты ее маяком будешь, а она – твоим. Понял?

- Нет, но говори, что делать.

- Вот этот шнурок на шею надень. А вот этот, – Драгомир снял с шеи, - давай свою и ее … пожалуй, левые руки… оно к сердцу ближе будет, - ловко связал их руки хитрым узлом, - я проводником пойду. И я же тебя вытащу, если ничего не получится.

- Мне незачем возвращаться без нее.

- Придется, иначе останешься там навсегда. И да – вот тут точно второго шанса не будет. Тьма оборвет нам эту последнюю лазейку. Буду держать тебя сколько смогу, но там скорее всего безвременье, а я не всесилен. Поэтому – постарайся, Леслав, и поторопись. Не знаю, что там будет, но зови ее. Даже против воли Тамирис тебя услышит. Зови губами, зови сердцем. Расскажи все, что чувствуешь. Зови сюда, в этот мир. Она должна почувствовать вкус жизни. Захотеть вернуться.

- А что делать мне? – вмешалась Лера

- Дай руку, мышонок, мне понадобится твоя сила. Она чуть более родственна тьме, чем моя. Будет легче обмануть и пройти.

Верховный волхв склонился ближе к князю и произнес напоследок:

- Ты уж там расстарайся, дружище. Я очень хочу вот эту княгиню на трон. А сейчас – закрывай глаза.

Глава 45.

Нежная рука осторожно гладит по волосам. Тами сначала счастливо морщит нос и только потом поворачивает голову. Она сама лежит, свернувшись калачиком. А мама сидит за спиной и улыбается. Тепло, но с легкой грустинкой. Она всегда здесь такая.

- Мама! – хочется броситься ей на шею, но отчего-то нет сил, и она остается на месте. Мама склоняется над ней и целует в лоб. Тамирис жадностью втягивает цветочный запах маминых духов. Цветущая яблоня и легкая горчинка апельсиновой цедры. Ни на ком ее духи не пахли так упоительно. Потому берегла их, как зеницу ока. Даже забрала с собой… куда-то… куда она ехала… зачем? Память сопротивляется, отказываясь выдавать картинки о собственной жизни.

- Девочка моя! Мой птенчик, как же так? Почему ты здесь? – тихо шелестит мамин голос.

- Я не знаю, мам! Не помню…

- Не помнишь? – изящные, как у дочери, брови хмурятся, - неужели и он тоже?

- Кто – он?

- Не важно. Но я хочу, чтобы ты вернулась, доченька! Ты должна жить.

- Ты всегда меня гонишь. А я хочу остаться с тобой. Здесь хорошо – а там больно, - странная фраза вырывается сама собой. Боль? Почему – боль? Сейчас она ничего не чувствует, но это же хорошо, правда?

- Там жизнь – Тами. А в жизни иногда бывает больно. Хотя радости и счастья намного больше.

- А я не хочу!Устала…

- Жизнь всегда лучше не-жизни, мой маленький лотос. Давай, поднимайся. Нельзя здесь лежать.

- Ну, м-а-ам!

Нежные руки настойчиво тянут и приподнимают ее. Тами нехотя садится, потягивает к себе колени и обхватывает их руками.

- Так мне неудобно. Так больнее!

- Знаю, милая, - мама присаживается рядом, прижимая ее к собственному боку, - но так будет лучше. Пока ты чувствуешь боль – ты живешь. И можешь вернуться. А я побуду с тобой. Подожду.

- Чего?

- Не чего, а