Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

– Магия, – я поднялась с кровати, чувствуя, как затёкшие мышцы протестуют болью. – Почему я не могу использовать магию?

– Должно быть, где-то стоит блокиратор…

Она бросила настороженный взгляд на неподвижную фигуру мужа. Штаймер выглядел нелепо и беззащитно – грузное тело, рот, приоткрытый в бессознательном состоянии… Трудно было поверить, что этот человек внушал такой ужас своей жене. Трудно, но возможно, особенно если заглянуть в глаза Элизабет, где даже сейчас плескался застарелый страх.

– Ульф всегда использует его, если считает, что ему может угрожать опасность…

Женщина прошлась по комнате, заглянула под кровать, отодвинула комод. В пыльном углу за изголовьем обнаружился причудливый камень размером с куриное яйцо. От него исходило тусклое сизоватое сияние, почти незаметное в дневном свете, но настойчивое и зловещее в полумраке комнаты.

Элизабет ойкнула, когда я взяла его в руки, и с силой швырнула об пол. Сейчас не было времени для церемоний. Если Штаймер очнётся, я должна быть готова защитить и Элизабет, и себя.

Камень не разбился, как обычный минерал – он рассыпался, распался на мельчайшие частицы, превратившись в мерцающую пыль, которая взвилась в воздух и медленно опустилась на пол.

В тот же миг я почувствовала, как с сознания спала тяжесть. Грудь расправилась – я смогла сделать глубокий, облегчённый вдох. Шестерёнки мозга вновь заработали в правильном порядке.

Краем глаза заметила, как Элизабет бросила беспокойный взгляд на неподвижную фигуру мужа.

– Давай свяжем его, – предложила я.

Женщина кивнула, сглотнув комок в горле.

Я подняла с пола те самые верёвки, которые ещё несколько минут назад держали меня в плену. Грубая пенька всё ещё хранила тепло тела и следы крови там, где она натёрла запястья.

Мы перевернули бессознательного префекта на живот. Его голова безвольно качнулась, обнажив затылок, где волосы слиплись от пота. Я связала ему руки за спиной. Верёвка глубоко врезалась в запястья Штаймера, оставляя на коже красные борозды, и я с почти мрачным удовлетворением наблюдала за этим.

– Не слишком ли жёстко? – неуверенно спросила Элизабет, наблюдая за моими действиями.

– После того, что он хотел со мной сделать? – я затянула очередной узел с такой силой, что верёвка скрипнула. Перед глазами вспыхнули картины того, что Штаймер планировал для меня. – Нет, недостаточно жёстко.

Я обмотала верёвку вокруг лодыжек, соединив их с руками так, чтобы префект не мог ни встать, ни даже толком пошевелиться. Пусть почувствует хотя бы малую толику того страха и беспомощности, которые испытала я.

Но вот что с ним делать дальше? Написать заявление в полицию? Обвинить в похищении? Но на всё это у меня не было времени! Мне нужно в столицу!

Меня спасла Элизабет.

– Я знаю, где он хранит бумаги, – прошептала она. – Мой муж брал взятки.

Женщина нервно схватила себя за шею, точно ей стало не хватать воздуха. Под тонкой кожей отчётливо проступили жилы.

– И девушки… – Элизабет запнулась. – Не все девушки, которые спали с ним, делали это по своей воле. Я знала. Всегда знала. Видела их лица потом… Я думала, что деньгами смогу помочь, но… Но нужно было вырывать проблему с корнем.

В последнем предложении сконцентрировалась вся горечь её существования. Оно прозвучало как признание в самом постыдном грехе.

Элизабет подняла на меня взгляд – уже не затравленный, а полный решимости.

– Теперь я действительно могу помочь. У меня есть доступ к его бумагам, к его секретам…

– Главное, чтобы сработало.

Элизабет усмехнулась.

– Пусть я столько лет терпела этого ублюдка, но даже у меня есть свои связи. Я боялась… но теперь. Теперь больше не боюсь.

Я сжала её холодную, почти невесомую руку и уже собралась сказать что-то успокаивающее, но в этот миг тишину особняка разорвал оглушительный грохот. Ворота сотрясались от ударов – тяжёлых, мерных, будто в них били тараном, и казалось, ещё немного – и железо не выдержит, сорвётся с петель. Почти сразу раздался резкий стук в дверь, и вот уже в комнату, сбиваясь с дыхания, ворвалась служанка. Увидев префекта связанным, она ахнула, прижав ладони к щекам. Девушка уже открыла рот, чтобы закричать, но Элизабет мгновенно взяла ситуацию в свои руки.

– Тихо! – приказала она. – Не кричи!

Мы вышли из спальни в соседнюю комнату. Ворота продолжали содрогаться.

– Что случилось? – спросила Элизабет у служанки.

– Норды! – выпалила та, задыхаясь. – Пришли норды! Они у ворот! Целый отряд! С оружием!

– Норды? – удивлённо повторила Элизабет. – Северяне уже лет двадцать не нападают на наши земли. Ты уверена?

– Таких ни с кем не спутаешь! Глаза холодные, волосы светлые, будто солома, а кольчуги – так и звенят!

И тут я почувствовала странное, почти нелогичное облегчение. Напряжение, сжимавшее виски, отпустило, а на губах сама собой возникла улыбка.

– Кажется, я знаю, кто это.

– Ваши знакомые? – спросила Элизабет.

Я кивнула.

– Надеюсь, они не снесут округу? Мне ещё нужен этот дом. И префект. Желательно живой, хотя после всего произошедшего я бы не слишком возражала, если бы с ним что-то случилось.

Мы с Элизабет переглянулись и неожиданно рассмеялись.

Глава 48.

Глава 48

Всё что происходило дальше, было сродни суматошному лихорадочному сну.

Март на пару с Лашоном во главе “Красных воронов” под воротами особняка. Упрёки и волнение Терес. Недовольное поскрипывание дома из-за того, что меня, оказывается, так легко провести. Раздражённое ржание Шторма, когда я повела его к причалу. Как выяснилось, конь не любил воду. Но выбирать не приходилось – лучше скользить по холодной морской глади, чем карабкаться через перевал. Одного такого перехода мне хватило.

На третий, а может, четвёртый день, мы со Штормом всё же добрались. Но называть это место домом? Нет. Поместье отца было чем угодно – крепостью, тюрьмой, наследием чужой жизни – но только не домом. Это было дикое и совершенно кошмарное место. Я даже переступать его порог не хотела. Слишком много мерзких воспоминаний.

А над всем этим – погода. Густой, липкий воздух, пропитанный сыростью. Вместо пушистого снега – проливной дождь. Тяжёлые, свинцовые тучи над горизонтом.

Это место дышало не просто унынием – оно источало его, пропитывая каждый камень, каждую каплю дождя, каждый вздох ветра. В Дала-Эрне, конечно, тоже бывало всякое, но там небо хотя бы иногда милостиво расступалось, и солнце