Империя предрассудков - Панна Мэра

плавно кружа в воздухе. И, черт возьми, как бы я не сопротивлялась себе, я не могла не признать «мне нравится это чувство». Мне приятно каждое его прикосновение, его слово, его запах. Мне нравится смотреть на него, говорить с ним, думать о нем, и я совершенно ничего не могу с этим поделать! Ничего!

Кульминация музыкальной композиции прошла, и Александр мягко опустил меня на твердый пол.

– Вы хотели поговорить? Говорите, – произнесла я гораздо менее уверенно, чем хотелось бы.

– Не здесь, – тут же подключил Александр своего харизматичного змея-искусителя.

– А где же еще?

– В саду. После ужина.

Я смотрела на него одновременно с ужасом и с надеждой. О чем он будет говорить?

– Надеюсь это хорошая новость, – произнесла я дрожащим голосом, – потому что, если плохая, лучше сейчас.

– Да, это приятный сюрприз, – Александр вновь крепче прижал меня к себе, загадочно улыбаясь, а затем аккуратно коснулся своей рукой, выпадающего из моей прически локона. При этом он молчал, пристально наблюдая за моей реакцией. Это так в его стиле. Сводить меня с ума, при этом ни говоря ни слова, заставляя меня самостоятельно терять рассудок от догадок.

Что же он хочет обсудить? Освобождение Жуковских? Мое помилование? Или хотя бы объясниться, почему пропал после процессии?

В ту же секунду мягкие пальцы Александра коснулись открытой зоны декольте, где едва заметно проглядывали очертания его рисунка.

– Почти исчезла. Надо бы обновить, – сказал он серьезно, и резко перевел взгляд на меня, ожидая ответной реакции.

– Не нужно. От нее слишком много проблем.

Словно ожидая такой ответ, князь вмиг подключил свое холодное оружие. Он провел пальцами чуть ниже ключицы, приоткрывая контуры черной розы.

– Зря, – коротко ответил он, отстраняясь.

Я с горечью посмотрела ему прямо в глаза.

Зря вы Великий князь. Зря нас свела судьба. И очень зря я Вас полюбила.

Танец приближался к концу. Музыка становилась тише и вот уже возгласы пьяных дворян совсем заглушили фортепиано.

– После ужина, в саду, – еще раз напомнил он, вновь игриво задевая локон.

– Я постараюсь улизнуть, но меня стережет охрана. Вы ведь не забыли, что я связана с мятежниками? – произнесла я с иронией.

Александр это проигнорировал.

– Вас выпустят, – произнес он и вежливо поклонился.

Я последовала его примеру. Больше мы не говорили. Проводив меня к главной лестнице, Александр, словно мгновенно позабыв обо мне, помчался к Константину. Еще секунду я смотрела ему вслед, провожая взглядом. Но это была не последняя встреча на сегодня. Впереди нас ждал разговор в саду. И я полагала, что я он станет судьбаносным.

* * *

Сад встретил меня ободряющей прохладой, которой так не доставало летними ночами. Комары жадно кружили над моей головой, присматривая аппетитное место для уксуса, но я особо не обращала на них внимания, ибо все мои мысли были сосредоточены на предстоящем разговоре.

О чем он будет говорить? О чем мне сказать ему? Попросить милости? Попросить спасти от унизительного предложения Константина? Или, наконец, сказать, что я люблю его? Каждый раз перед такой встречей я пыталась составить в голове план последовательного диалога, но каждый раз все шло наперекосяк. На этот раз плана не было вовсе.

Неспеша я прогуливалась по аллее, в ожидании Александра. Но спустя несколько минут в конце хвойной изгороди я, наконец, увидела его.

– Как вовремя. Надеюсь, я не заставил Вас долго ждать, – галантно поинтересовался мужчина.

Я замотала головой, и Александр рукой указал на дорогу вдоль изгороди, намекая на то, что хочет прогуляться подальше от дворца. Было необычайно тихо для очередной бальной ночи, и звуки флейты и скрипки позади растворялись в темноте

– Как вы? – нарушил молчание князь. Вопрос звучал, будто едкое издевательство.

– Я преступница, Александр Николаевич.

– Я так не считаю.

– Это что-то меняет?

– Когда в вашей невиновности уверен Великий князь, да.

– Вы об этом хотели поговорить со мной? – у меня не было сил заигрывать с ним. Если он не поможет мне сейчас, то после бала, мне придется отрабатывать эту помощь с его братцем.

– Не только, – ответил он многозначительно.

Сколько можно мучить меня? Если это не касается моей свободы? Тогда чего?

Мы прошли еще с десяток метров, и я остановилась, больше не в силах держать в себе все, что накопилось в голове и под сердцем.

– Александр Николаевич, говорите пожалуйста то, о чем вы хотели сказать. Или я скажу.

Он с интересом глянул на меня.

– И что же вы хотите мне сказать, Анна Георгиевна? – на миг мне показалось, что я слышу ехидство в его голосе. Я тут же отбросила эту идею. Нет. Мне показалось.

Я опустила голову, а затем, осмелев, перевела взгляд на Александра. Отныне я не боялась просить его о помощи, потому что терять было нечего.

– Вы должны помочь Жуковским. Не мне. Не кому-то еще! Их обвиняют несправедливо.

Взгляд Александра смягчился, но вовсе не так, как мне бы хотелось. Он смотрел на меня, словно на ребенка, что требовал игрушку, которая ему не нужна.

– Я знаю, Анна Георгиевна. Я делаю для этого все, что в моих силах.

– И что? – взмолилась я, – им ничего не угрожает?

– Вообще-то, – тон Александра стал грубее, – их хотят казнить.

Я почувствовала, как что-то внутри меня надломилось.

– Что? – прохрипела я, – за что? Почему?

– Анна Георгиевна, – Александр сделал шаг ближе, словно вновь старался загипнотизировать меня, чтобы я успокоилась и приняла его сторону, но я отстранилась.

– Скажите, что вы поможете им!

Мне не нужны были его признания. Не нужны были его комплименты и дифирамбы. Одно лишь обещания.

Глаза наполнялись слезами, но чем дольше, я смотрела на него, тем скорее приходило осознание…

– Вы не хотите помогать.

Александр молчал.

– Но ведь…Жуковский ваш наставник! Их семья столько сделала для вас, для Империи! Вы всегда защищали их! Почему, почему вы не спасете их сейчас?

– Еще ничего не известно наверняка. Одно могу Вам сказать точно: с ними ничего не будет, если вину не докажут.

На первый взгляд причин для паники не было. Я знала – они не виновны. Но что, если на секунду допустить, что доказательства найдутся? Или придумаются? Меня вновь парализовал испуг.

–А если докажут?

– Тогда их казнят,