Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

Тишина вокруг давит, но я продолжаю:

– Я не могу вернуть прошлое, – говорю я, – но я могу попробовать создать новые воспоминания для нее, быть с ней рядом по-настоящему, по-честному, по воле сердца, если она этого захочет. Если она позволит, я отдам ей всего себя, подарю все свои чувства лишь бы она была счастлива. Я стану тем, кого она захочет видеть рядом с собой – только ради нее. Я обещаю…

Замолкаю, чувствую резь в ребрах, сдавливающую орган.

– Я клянусь, что не отвернусь от нее. Буду поблизости, даже если она прогонит.

Я опускаюсь на колено, касаюсь холодного камня, на котором высечено имя тети Скай. Кладу цветы и задерживаюсь в таком положении на минуту.

– Я буду оберегать ее, – шепчу я, сглатывая. – Если она разрешит, я никогда не оставлю ее одну.

А если нет…

…я буду любить ее в тишине, пока дышу.

– Иди к ней, Тео! – подталкивает меня Тея, пока я лежу на диване и думаю о том, какой я ничтожный человек.

После разговора с тетей Скай, я был готов поехать к ней. И я поехал. Я подошел к двери и увидел то, как она поднимается с кровати. Я хотел подбежать к ней, хотел… Но вместо меня это сделал Айзек…

– Да что ты такой упертый?! – она вздыхает, начинает ходить из стороны в сторону, словно стараясь раздавить мой мозг этим мельтешением.

– Я превратил ее жизнь в ад. Я поступал, как придурок, – выдыхаю я.

Тея останавливается передо мной, глаза полны решимости.

– Но ты можешь все исправить. Нет, не просто исправить – ты можешь научиться жить вместе с ней заново, с чистого листа.

– Я относился к ней неподобающе.

– Ты такой нытик, – раздраженно вздыхает Тея.

– Чего? – хмурюсь я, всматриваясь в ее лицо.

– Да-да, – она кивает с легкой усмешкой. – Если бы у тебя были яйца, ты бы не лежал здесь сейчас. Ты бы уже давно поехал к ней, забрал ее шмотки и перевез сюда. Я знаю, что ты торчал в ее палате каждую ночь, пока она спала и не видела тебя – это, кстати, попахивает одержимостью. – Она поднимает голову и качает ею из стороны в сторону, снова привлекая мое внимание. – Но ты ведь можешь поехать к ней и дать ей возможность почувствовать тебя, почувствовать, что ты есть рядом.

– Тея, мне стыдно – за себя и за все, что я сделал, – говорю я, сжимая кулаки. – Мне пиздец как тяжело признавать это, но я боюсь. Боюсь, что приду, а она скажет, что не хочет меня видеть. Я… трус.

– Пока не услышишь и не увидишь в ней признаков отторжения – не успокоишься. А если она тебя ненавидит – ты пострадаешь немного, потом возьмешь себя в руки и будешь делать все возможное и невозможное, чтобы добиться ее, вернуть то, что было утрачено.

Она замолкает и, подойдя к креслу, садится в него.

– Потрогай свое запястья.

Я хмурюсь, но выполняю, что она просит.

– Что ты чувствуешь?

– Ничего.

– А если я сейчас подойду, ударю и спрошу еще раз?!

– Пульс.

– Признак того, что ты жив, – проговаривает она, указывая на меня пальцем. – Если у тебя есть хоть что-то ценное в жизни, ты будешь рвать всех и все ради этого. Ради того, что делает тебя счастливым. А строить из себя жертву – так себе развлечение, Тео.

– Я не строю из себя никого, – говорю я, закрывая глаза.

– Тебе кто-то говорил, что раньше ты был смелее, рискованнее и увереннее? – с легким упреком спрашивает Тея.

– Нет, – ровно отвечаю, – только то, что в двадцать лет во мне мужского было больше, чем сейчас.

– Я хочу расцеловать в обе щеки человека, который говорит такие разумные вещи, – смеется она. – Это Скай так сказала, да?

– Догадливая ты, Тея. – Я пытаюсь подняться, чтобы уйти, но она резко поднимает руку:

– Разговор еще не окончен. Тебе не жмет нигде? Задница и спина не устали валяться тут?

– Нет.

– А совесть тебя не мучает?

– Тея, – тяжело вздыхаю.

– Что «Тея»? Я почти семь лет терпела твой шлющий образ жизни, – закатывая глаза, говорит она. – Какая у тебя цель: трахаться до тех пор, пока член не отвалится?

– У Хантера ведь ничего не отвалилось.

– Тео!

– Тея!

– Не беси меня! И слушай внимательно: иногда то, что лежит на поверхности, не видит тот, кому это нужно увидеть.

– О чем ты?

– Ты же был умным, – прищурившись, произносит она. – Что случилось с твоим мозгом? Он зажат? Куда нажать, чтобы ты наконец начал думать?

– Никуда.

Тея поднимает подушку, прикладывает ее к лицу и кричит:

– А-а-а, как же ты меня бесишь!

Затем убирает подушку и спокойно продолжает:

– Давай так: ты меня слушаешь и не прерываешь своим пессимизмом, договорились?

Молчу. Слушаю.

– Ты лежишь здесь, а она там. Одна. Без поддержки. Без тебя.

– У нее есть Айзек.

В мое лицо с силой летит подушка.

– В следующий раз брошу что-то потяжелее, – говорит она, грозно уставившись на меня. – К черту Айзека, я не знаю, кто он. Знаю одно – для нее важен не кто-то другой, а ты! Черт возьми, она любит тебя, идиот! Так же, как и ты ее!

Она добавляет жестикуляцию, чтобы до меня дошел ее посыл:

– Хочется запереть вас вместе в одной комнате и не выпускать, пока не поговорите. Я старалась не вмешиваться, честно. Но смотреть на тебя уже невозможно – у тебя такие мешки под глазами, словно по ночам складываешь туда тяжелые металлические блоки.

Она встает, подходит ко мне ближе и садится рядом на диван.

– Не всегда нужно слушать слова, чтобы услышать человека. Иногда достаточно просто чувствовать. И со стороны эти чувства видны яснее всего. Думаешь, она бы приехала к тебе в ту ночь? Она бы отключила свой телефон или утопила его в коктейле, как я предлагала ей. Думаешь, она бы спала с тобой, если бы у нее не было к тебе ничего? Она бы бежала от тебя изо всех ног. Думаешь, она…

– Ей нужны были деньги на операцию, Тея, – перебиваю ее, решив покончить с этим разговором, – а я просто издевался над ней,

– Никакие деньги не заставят человека терпеть к себе плохое отношение. Подумай не о том, для чего она это делала, а о том, что заставляло ее оставаться рядом с тобой, несмотря ни на что. Именно это,