Финишная черта - Мари Милас

Получается, вскоре после всех этих свадеб, которые наши друзья решили сыграть чуть ли не в один день, у меня квалификация перед последней гонкой сезона. Ни Зак, ни Гас не одобрили бы такую активность перед важным заездом, но мне плевать.

Я буду там, где меня хочет видеть Лиам.

Потому что он всегда там, где я нуждаюсь в нем.

Глава 33

Лиам

– Ты выглядишь так, словно только что поднялась из ада, – хихикаю я, пока Аврора изнемогает в парилке на тренировке.

Она разговаривает со мной по FaceTime, а Зак где-то издевается над Нельсоном, потому что его тренер заболел. Позавчера мы вернулись в Лондон и останемся здесь до следующего гоночного сезона.

Аврора показывает мне средний палец, я отвечаю:

– Да, я тоже тебя люблю.

– Сейчас я не это имела в виду, – запыхавшись, говорит она, продолжая бежать.

Я драматично прикладываю руку к груди, притворяясь раненым до глубины души.

– Как ты могла.

– Ты сидишь там, развалившись на своем бархатном диване, – еле-еле выговаривает она. – Пьешь чертов кофе, который мне запретил Зак-тиран. Так еще и наслаждаешься моими страданиями. – Она делает паузу, продолжая бежать и восстанавливая дыхание. – В общем, это жестоко, Рассел.

– Кстати, ты видела, что ты на первой странице Daily Mail? – Я машу газетой перед экраном.

Она бросает взгляд на телефон и щурится.

– Не видела, потому что я не из эпохи мамонтов и не читаю бумажные газеты. Но их журналист вчера был в штаб-квартире команды. Я не думала, что статья выйдет так быстро.

Я усмехаюсь и зачитываю ей отрывок:

– Аврора Андерсон, первый пилот команды Elusive Racers, финишировавшая в Германии третьей, заявила, что гонка на Нюрбургринге стала для нее испытанием не только на трассе, но и за ее пределами. Видимо, буря бушевала не только в небе, но и в душе гонщицы.

Аврора фыркает и отводит взгляд.

Я потираю подбородок.

– Интересно, о чем это они?

То, что Аврора хоть немного раскрыла свои чувства прессе, говорит о многом.

– Понятия не имею. С каких пор газеты так проникновенно пишут про внутренние бури?

Я смеюсь, делаю глоток кофе и пробегаю взглядом по статье, которую уже прочитал десяток раз.

«Андерсон, которая на данный момент занимает третью позицию в личном зачете чемпионата, отметила, что, несмотря на успех, она все еще чувствует, что не достигла своего максимума. «Этот финиш не дает мне ощущения завершенности. Мне предстоит проделать еще много работы как на трассе, так и вне ее. Есть моменты, которые можно улучшить, и я не могу остановиться на том, что уже достигла», – говорит двадцатидвухлетняя гонщица, завоевавшая сердца многих фанатов автоспорта.

– Ты знала, что Нельсон наконец-то достал палку из задницы и даже не сказал ничего плохого?

Аврора выключает беговую дорожку, снимает с себя датчики и хватает телефон.

– Нет.

– Слова Андерсон о «работе над собой» и «желании идти дальше» привлекли внимание не только поклонников, но и коллег по команде. «Она живет гонками, но порой сама гонка становится для нее неким зеркалом, в котором она видит свои слабости. Зачастую ей нужна поддержка больше, чем кому-либо. Однако я считаю Аврору одной из лучших в нашем виде спорта», – отметил ее напарник по команде, Нельсон Вега.

– Ого, – выдыхает она, вытирая лицо полотенцем. – Может быть, ему угрожал Гас? Нельсон терпеть меня не может.

– Но это не значит, что он не видит того, что остальные. С его стороны было бы глупо утверждать, что ты неудачница, когда он сам финишировал восьмым.

– Может быть. – Аврора пожимает плечами и заходит в спортзал, крича Заку, что он изверг и никогда не попадет в рай. Затем она возвращает свое внимание ко мне. – Я сказала Анне, что пойду на свадьбу, и она позвала меня на девичник Валери, который на самом деле девичник Хлои, о котором нельзя говорить, потому что бедная девушка понятия не имеет, что скоро выйдет замуж.

Я киваю и иду на кухню, чтобы взять печенье.

– Да, у нас тоже мальчишник Макса и Нейта, разница лишь в том, что Нейт знает о своей свадьбе, – усмехаюсь я, ставя телефон на подставку на столешнице и демонстративно засовывая печенье в рот.

– Лиам, хватит есть! И ходить голышом, – Аврора выглядит поистине злой.

Я провожу рукой по своему прессу и подмигиваю ей. Она стонет.

– Все, я отключаюсь. Это невыносимо. Я так сильно хочу есть, что у меня разговаривает живот.

– Чего еще ты хочешь? – Поигрываю бровями я. Аврора все еще не отключается и смотрит на мою голую грудь.

– Хочу смыть с твоего лица это самодовольное выражение. Все, пока! – смеется она, но перед тем, как отключиться, забегает в раздевалку и срывает с себя спортивный топ, оставляя меня с открытым ртом и каменным членом.

Звонок в дверь отвлекает меня от развратных мыслей об Авроре, и я бреду в коридор. Парни должны прийти только ближе к вечеру, а с ресепшена мне не звонят только, когда ко мне приходят люди из гостевого листа. Может быть, Нейт не может держать язык за зубами и ушел из дома пораньше, чтобы не выболтать все Хлое?

Я открываю дверь. Это не Нейт.

– Дедушка?

– У тебя такой тон, будто я восстал из мертвых, – ворчит он, толкая меня в плечо, чтобы пройти внутрь. – Мне срочно нужно присесть, в твоем доме сломался лифт.

– Ты поднялся на двадцатый этаж пешком? – мои глаза чуть не выпадают из орбит. Я бегу на кухню, чтобы налить ему воды. Если он решит покинуть мир в моей квартире, бабушка меня придушит.

– Нет, я телепортировался. Конечно, я поднялся пешком. – Он садится на диван и хватается за сердце, тяжело дыша. – Боже, старость – настоящая сука.

Я смеюсь, потому что дедушка редко позволяет себе такое фривольное общение. Обычно этим грешит бабушка.

Я протягиваю ему стакан воды и сажусь в кресло около дивана.

– Полагаю, хорошо, что ты в спортивном костюме. – Я хмурюсь и медленно моргаю. – Стоп, ты реально в спортивном костюме. Эмма постирала весь твой гардероб?

Он делает глоток воды и бросает на меня угрожающий взгляд.

– Не паясничай. Я что, не имею права надеть спортивный костюм? Вообще-то это сейчас модно. Так бабушка сказала.

Я киваю и потираю подбородок, чтобы скрыть улыбку.

– Ты мог бы позвонить, и я спустился бы вниз.

– Я думаю… – Дедушка откидывается на спинку дивана и глубоко вздыхает. – Я думаю, что мне было страшно, что ты не захочешь со мной говорить.