Детективное агентство «Утюг». Новый год в Потайном переулке - Алексей Александрович Олейников

– Утром подбросили, – тихо ответил памятник.

Аня отскочила в сторону, как кошка.

– Да это же я! – шепнул памятник.

Девочка пригляделась. Фигура в бронзовой шинели и широкополой бронзовой шляпе с мужественным бронзовым лицом. В бронзовых очках. На небольшом постаменте, выкрашенном в бронзовый цвет. Она пригляделась к форме лица, губ, к волосам и ахнула.

– Лейтенант Васильков?!

– Тише, не кричи! Не подавай виду!

Аня подошла, поставила ногу на край бетонной клумбы с пластиковыми подснежниками и стала делать вид, что завязывает шнурки на своих сапогах без шнурков.

– Что вы тут делаете? – прошептала она. – Вы капиба́р-капитана уговорили?

– Кого?!

– То есть вашего Агеева?

– Да, уговорил! Я в засаде. В роли мима. Лучшей маскировки, чем стать ожившим памятником, и не придумать. Вот ты обращаешь внимание на памятники?

– Не очень, – призналась Аня.

– Вот! – торжествующе шепнул Васильков и чихнул.

– Хотите какао?

– Хочу, – грустно сказал мим-лейтенант. – Но мне нельзя. Памятники не пьют какао.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала Аня. – А что с палантином?

– Сам гадаю. Утром подкинули. Агеев говорит, что это чёрт был.

– Что?! – Аня чуть не упала. – Какой чёрт?

– С рогами и хвостом, волосатый такой. Я сам не видел. Агеев ругался, что вызовет дрон со святой водой и будет над фестивалем распылять.

– Понятно, – ошарашенно пробормотала Аня, хотя ей совершенно ничего не было понятно. – Я за какао, вы никуда не уходите.

– Я же памятник, – уныло сказал Васильков. – Куда я уйду?

За кулисами народ носился, как пчёлы во время цветения. Давид ползал в шароварах по полу и искал чуб, который у него отклеился, Ева торопливо красила губы одной рукой и румянилась другой, Анна Арменовна в образе Солохи ковыляла с ухватом и подгоняла всех. Увидев Аню, она всплеснула рукой и ухватом.

– Алтынова! Где тебя носит! Живо переодеваться! Арсений, ты какого чёрта бродишь непереодетый?

– Так чёрта и нет! – обиделся Арсений. – Вчера костюм повесил в гардероб. А сегодня его там нет!

– Посмотри за динамиками, там чьё-то копыто торчит, – посоветовал Клим, который один сидел на табуретке, вытянув длинные ноги и прикрыв глаза. Рядом с ним стояла новенькая луна – ещё желтее и круглее, чем была, и он законно отдыхал после полуночной работы.

– Ты домой вообще ездил? – спросила Аня.

Караваев покачал головой.

– Позвонил, отпросился у мамы. До трёх часов ночи луну клеил. Потом охранял.

– Кто его туда засунул?! – Арсений вытащил костюм, расправил и теперь горестно им потрясал. – Он весь грязный! Кто надевал мой костюм?

– И ел из моей мисочки… – сонно пробормотал Клим.

– А правда, кто? – спросила Аня, во все глаза глядя на костюм. – Ева…

– А?

– Смотри… Костюм чёрта. – Аня подошла к Арсению, который натянул мохнатые ноги с накладными копытами и теперь пытался застегнуть молнию на куртке. – С хвостом…

Она помахала хвостом.

– Осторожнее! – задёргался Арсений. – Оторвёшь ещё! Да кто мне куртку растянул? Молнию поломали…

– Мохнатый. С рожками, – продолжала Аня. В глазах Евы промелькнуло понимание.

– Как на том мужике, который подбросил палантин в «Шуберию»!

– Это не я! – почему-то перекрестился Арсений. – Я утром дома был.

– Ясно, что не ты! – махнула рукой Ева. – Кто-то брал наш костюм, чтобы замаскироваться.

– То есть преступник знает, что у нас есть такой костюм! Он здесь, среди нас! Кто же это может быть…

Она смотрела на всех попеременно, и каждый, кто оказывался под прицелом её зелёных глаз, невольно щурился.

– Нет, нет, не вы… – бормотала она. – Кому выгодно? Кто боится полиции настолько, что решил подбросить краденое обратно? Кто уже воровал?

Ева схватила телефон.

– Анна Арменовна, я на минуточку!

– Куда?! – Руководитель стукнула ухватом об пол. – У нас через семь минут начало!

– Но надо же… я знаю кто! Погодите…

Анна Арменовна выхватила у неё телефон, но Ева успела отправить сообщение.

– А ну, живо по местам! Алтынова, ты почему ещё не в костюме? Кто будет играть императрицу? Твой брат-акробат?

Аня вспомнила, что не видела Григория с самого утра: он отрапортовал, что успешно внедрился в «Юных гениев», и испарился. И никаких сообщений от него больше не было. Тут Арменовна забрала у неё телефон и погнала переодеваться.

– Так кто украл-то? – спросила Аня уже в гримёрке.

Ева повернулась на стуле и страшно завращала глазами:

– Это Василий!

Тем временем Гриша бродил, любовно обкусывая здоровенный хот-дог и по кусочку скармливая его Угольку, Снежку и Кляксе – двум здоровенным котам и чёрно-белому котенку, которые шатались за ним по переулку.

Григорий тянул время.

Во-первых, он хотел посмотреть спектакль, а во-вторых, страшно не хотел дальше внедряться в «Юных гениев». Евгений Вазгенович хотя и был польщён, но сказал, что родители должны записать Гришу в установленном порядке через «Госуслуги» и вообще запись уже закрыта, так что пусть он приходит осенью. Гриша выпросил разрешение на следующий день понаблюдать за репетицией, но идти не хотел. Не был похож Вазгенович на человека, который будет ломать чужие макеты или тайно пробираться в гримёрки. Евгений Вазгенович напоминал лысеющий апельсин на тонких ножках. Длинные волосы, которые он отращивал, чтобы компенсировать лысину, висели вокруг полного лица, маленькие глазки смотрели подозрительно, и в целом Гриша был согласен: противный тип. Но быть противным – не преступление. Хотя, конечно, если бы законы писала Ева Аппельбаум… Гриша содрогнулся.

– Хорошо, что Ева не президент. Верно, Снежок?

Кот поймал на лету сосиску и мяукнул что-то, очень похожее на «покау».

– Чего? – испуганно спросил Григорий. Коты вдруг встрепенулись, разом задрали хвосты и рванули вперёд. Мальчик поднял голову и увидел, что вдаль бежит Василий в белой шубе с морковным подолом, размахивая руками. Шапка-петушок у него сбилась набок, и лицо было какое-то смятое и испуганное. А за ним на ходулях шёл, сотрясая мостовую, бронзовый памятник!

И оглушительно свистел.

Василий сунулся было под искусственную яблоньку с пенопластовыми яблоками, но было понятно, что двухметровый верзила никак за зайчика не сойдёт.

– Сюда! – Гриша подскочил и отодвинул заслонку с фанерной русской печи – инсталляции, которую только сегодня сколотили монтажники. – Тут прячьтесь!

Василий ринулся к нему, расталкивая прохожих, коты – Уголёк, Снежок и Клякса – летели впереди, как посланцы ада, рая и чёрно-белого телевидения, но оглушительный свист упал с небес, и двое патрульных повалили Василия на мостовую.

– Да не делал я ничего! – испуганно твердил тот, пока ему крутили руки. – За котиками погляди, Гриша, пропадут они, холодно же!

Тут его увели прочь, а Григорий остался стоять с печной заслонкой в руках, оглушённый и потерянный, и коты сидели у его ног, подняв морды и жалобно мяукая.

Тень нависла над ним. Мальчик поднял глаза. На