Прядильщица Снов - Тория Кардело

— Пожалуйста. Просто… забудь, — Роза потянулась к Але, но её рука замерла в воздухе, не коснувшись ее. — Танцуй на балу. Будь счастлива. Смирись.

Але хотелось задать ещё тысячу вопросов, но внезапно она поняла, что больше ничего не узнает — по крайней мере, от них. Их глаза снова затянул туман, будто чья-то невидимая рука опустила занавес между ними. Что-то не давало им говорить дальше. Что-то контролировало их даже сейчас.

«Или кто-то».

— Нет, — решительно выпрямилась Аля. — Никогда.

Она развернулась и побежала обратно к дворцу, не оглядываясь. Платье развевалось за спиной, словно крылья, а сердце едва не вырывалось из груди.

«Беги. Не оглядывайся. Не останавливайся».

Она не хотела видеть их лица — боялась прочитать в них отражение собственного страха. Или, что ещё хуже, отражение собственного будущего — если не найдёт выход, если не узнает правду, если поддастся соблазну забыть всё и просто танцевать, танцевать, танцевать на балу, среди других красивых кукол с пустыми глазами.

Лунный свет заливал сад, превращая каждую каплю росы в крошечную звезду. Музыка из дворца становилась громче, обещала эфемерное счастье, легкость, забвение.

Но теперь она слышала в ней тревожные фальшивые ноты, которые раньше не замечала. Она не манила, а предупреждала.

Впереди сиял болезненно знакомый дворец из стекла и камня, каждое окно пылало мягким золотистым светом. Прекрасный, идеальный, безопасный. Ловушка.

«Я не стану ещё одним призраком в этом идеальном мире. Клянусь».

За спиной остались Роза и Астра — две тени среди светящихся яблонь. Две пленницы собственных желаний.

* * *

Коридоры дворца казались бесконечным лабиринтом из мрамора, хрусталя и серебра. Они изгибались и петляли, как живые, меняли форму за спиной Али. Музыка бала преследовала её, становилась то громче, то тише. Она бежала, не обращая внимания на других гостей, на их колкие, пронизывающие взгляды.

«Они знают. Они все знают».

Шепот следовал за ней, стелился по полу невидимым туманом, обвивал лодыжки. Тихий, неразборчивый, но настойчивый.

О чем шептались эти прекрасные куклы? О девушке, которая отказалась от правил? О той, что бежит прочь от бала, вместо того чтобы танцевать до рассвета — который никогда не наступит?

Картины словно следили за ней. Тревожные образы оживали, рассказывая свою историю. Мужчина разрывал цепи, но ноги его оставались скованными. Лицо искажалось от боли, вены на руках вздувались, а свобода казалась недостижимой. Женщина смотрела в зеркало и видела чудовище: открытый рот, безмолвный крик, но никто не мог помочь. Ребёнок стоял на краю обрыва, протягивая руку к луне — маленький, хрупкий перед бескрайним ночным небом.

«Это мы. Все пленники этого места».

Она отвернулась и ускорила шаг. Сердце колотилось в груди, отдаваясь в ушах; пальцы похолодели. Образы преследовали её, сплетались в историю, которую она пока не могла понять. Символы и ключи смешались в голове, пока она пыталась найти выход из лабиринта дворца. Каждый поворот коридора сулил свободу, но обманывал. Каждая дверь была знакома, но вела не туда.

«Где я? Куда я иду?»

Паника накатывала волнами, грозила захлестнуть её. Дыхание сбивалось, перед глазами мелькали чёрные точки. Аля остановилась, прижалась к холодной стене. Мрамор пульсировал, как живой, или это кровь стучала в её висках? Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох.

«Сосредоточься. Найди дверь. Ту самую дверь».

Наконец, она заметила знакомую дверь из тёмного дерева с изящным узором. Прикоснулась к холодной ручке — металл обжег пальцы. Поверхность двери на мгновение пошла рябью, как отражение в воде, затем стала твёрдой.

Аля толкнула дверь и оказалась в комнате с французскими окнами и бархатным диваном. Лунный свет проходил сквозь тяжелые шторы, отчего создавалась иллюзия сумерек. В воздухе пахло лавандой и старыми книгами. Где-то — вероятно, за лестницей — тикали часы, отсчитывая ничего не значащее здесь время.

Светловолосая девушка вновь встретила её с идеальной, отточенной улыбкой. Золотистые волосы струились по плечам, ни одна прядь не выбивалась.

— Александра, как прошёл бал? — её голос зазвенел колокольчиками. — Вы танцевали? Ноктюрн был там?

Аля ответила той же фальшивой улыбкой. Притворилась, что этот мир реален, что эмоции настоящие, что они всё ещё живы.

— Бал был чудесен, — она постаралась, чтобы голос не дрожал. — Но я очень устала. Не могли бы вы оставить меня одну? Мне нужно отдохнуть.

На мгновение лицо девушки застыло, как воск. Улыбка не покинула лица, но глаза стали пустыми. На долю секунды Аля увидела испуганную девушку в идеальном теле, кричащую из-за стеклянной стены.

«Прости меня. Я не могу спасти всех».

Потом блондинка снова улыбнулась и кивнула.

Механизм вновь запустился, маска вернулась на место.

— Конечно, дорогая! Отдыхайте. Если понадобится что-то еще — просто позовите.

Она выскользнула — а точнее, скорее перетекла, как дым или туман — за дверь. Аля сразу заперлась изнутри. Она не была уверена, что это поможет, если кто-то действительно захочет войти, но почувствовала себя немного спокойнее.

«Ловушка захлопнулась. Теперь только вниз».

Комната казалась меньше, чем Аля помнила — пространство словно сжималось вокруг неё. Тяжелые шторы едва заметно колыхались, хотя окна были закрыты. Тени густели, приобретали форму, готовились ожить. Тиканье часов становилось громче, настойчивее — каждый удар отдавался в висках.

Псише на позолоченных балясинах стояло в углу, словно выжидало подходящего момента, чтобы явить Але образы всех ее кошмаров.

Она опустилась на край дивана, чувствуя под пальцами слишком мягкую бархатную обивку.

Что будет, если уснуть во сне? Что, если она попадет на другой уровень реальности?

И что будет, если она умрет здесь? Исчезнет ли она в реальном мире? Навсегда останется танцевать с тенями в призрачном бальном зале?

«Нет, нет, нет!»

Образы из реальной жизни всплывали в памяти Али, но теперь они помутнели и размылись, словно старые фотографии, залитые водой. Она видела лицо матери — черты расплывались, но волосы отливали той же роскошной рыжиной, что и у Али в идеальном мире. Слышала её голос, слишком бодрый и весёлый, но не могла вспомнить, о чем они говорили в последнюю встречу. Может быть, о её будущем? О её оценках? О глупых комплексах?

Аля вспомнила школьный коридор, полный толпящихся учеников, но лица одноклассников сливались в одно безликое пятно, их голоса — в неразборчивый гул, поднимающийся и опадающий, как волны прибоя.

«Я забываю. Я теряю себя».

Паника холодными пальцами сжала горло. Она перевоплощалась. Становилась частью этого мира. С каждым ударом сердца её настоящее «я» растворялось, уступая место идеальной Александре — красивой, уверенной, но пустой. Скоро от