Прядильщица Снов - Тория Кардело

Аля смотрела на танцующие пары, на шкатулки, на искаженные фрески на потолке. Пыталась найти что-то выделяющееся — возможный ключ или подсказку. Но все выглядело одинаково уродливым, одинаково неправильным, словно этот мир появился из самых темных уголков её подсознания, из самых страшных её снов.

Внезапно все музыкальные шкатулки захлопнулись одновременно, Аля даже вздрогнула от этого резкого звука. Мелодия прервалась, и в бальном зале воцарилась жуткая, неестественная тишина. Танцующие пары застыли на месте, словно кто-то нажал кнопку паузы. Их лица все еще улыбались, но глаза… глаза медленно повернулись в сторону Али.

Сердце бешено заколотилось, дыхание перехватило. Казалось, будто воздух стал еще гуще, еще тяжелее. С каждым вдохом в легкие словно проникал жидкий лед. Аля стояла, боясь пошевелиться. Кожа покрылась мурашками, волосы на затылке встали дыбом. Инстинкт кричал об опасности, о необходимости бежать, но тело, застывшее на месте от ужаса, не слушалось.

Люстры над головой начали мерцать — ярче, тусклее, ярче, тусклее — создавая эффект стробоскопа. В этих вспышках лица танцующих пар менялись, становились все менее человеческими. Женщина в розовом платье повернула к Але голову. В свете мерцающих люстр её прекрасное лицо превратилось в кошмар: кожа стянулась, обнажая череп, глазницы опустели, рот расплылся в жуткой улыбке, являя острые, как иглы, зубы. Мужчина рядом с ней тоже изменился. Его шея вытянулась, стала неестественно длинной и тонкой, голова наклонилась под невозможным углом, челюсть отвисла. Пара за парой гости бала превращались в чудовищ из кошмаров. У одних кожа сползала, обнажая мышцы и кости. У других тела искажались, словно отражение в кривом зеркале: конечности удлинялись, головы расплющивались, тела изгибались под невозможными углами.

И все они смотрели на Алю. Все улыбались ужасающими нечеловеческими улыбками. Все медленно, неестественно двигались в её сторону.

Ужас охватил Алю волной такой силы, что она едва могла дышать. В ушах звенело, перед глазами плыли черные пятна. Ноги словно приросли к месту, она не могла сделать и шага.

Юная девушка с длинными косами превратилась в существо с восемью паучьими конечностями, растущими из спины. Пожилой мужчина в строгом фраке обернулся тварью с четырьмя руками и безглазым лицом, покрытым складками кожи.

Каждое преображение было ужаснее предыдущего. Каждое существо словно сошло с жутких полотен художников, изображавших безумие и ночные кошмары. И все они двигались к ней, медленно, неотвратимо, с улыбками на уродливых лицах. Их глаза — красные, желтые, черные, белые — не мигали, не отрывались от Али ни на секунду.

Волна адреналина прорвала оцепенение. Она развернулась и побежала к выходу. Споткнулась, едва не упала, но с неимоверным трудом удержалась на ногах. За спиной слышался шорох, скрежет, хруст — звуки, с которыми двигались монстры. Аля не оглядывалась, боясь того, что могла увидеть. Она пробежала через балкон, добралась до дверей бального зала, распахнула их и замерла от ужаса.

Коридор, ведущий к выходу, тоже кишел чудовищами. Гости бала, теперь превратившиеся в кошмарные пародии на людей, двигались к ней со всех сторон, отрезая путь к спасению. Аля увидела женщину с телом, разорванным пополам; верхняя часть ползла по полу, цепляясь руками. Мужчину с широко открытым зубастым ртом вместо лица. Ребенка с черными провалами вместо глаз, из которых сочилась темная жидкость.

Она закричала, но собственный голос застрял в горле. Кошмары приближались с обеих сторон, загоняя её в угол. Их лица исказились жуткими улыбками, конечности тянулись к ней, готовые схватить, утащить, разорвать на части. Сердце выпрыгивало из груди, легкие горели от недостатка воздуха.

Она попала в ловушку. Монстры окружали её, приближаясь с каждой секундой. Их улыбки становились шире, глаза горели ярче. И Аля догадывалась: они не просто убьют её. Они сделают нечто худшее. Превратят в одного из них — в кошмар, вынужденный вечно танцевать на этом извращённом балу, в этой издевательской пародии на её мечты о красоте и принятии.

Паника захлестнула Алю горячей волной. Она вырвалась из плотного кольца монстров, устремляясь в единственный неперекрытый проход — узкий коридор слева, которого раньше не замечала. Время растягивалось, каждая секунда ощущалась вечностью.

Она бежала, задыхаясь, не разбирая дороги. Каждый шаг причинял боль, будто она ступала по острым осколкам стекла. В голове мелькали обрывки мыслей — неужели это конец? Неужели она так и не увидит больше солнечного света, не почувствует теплого ветра на коже, не услышит голос Ноктюрна?

Коридор сужался, стены сжимались и разжимались в такт её сердцебиению.

Поворот, еще поворот. Лабиринт извивался, как живой. Потолок становился ниже, приходилось пригибаться. Стены покрывались влагой, напоминающей слизь, пульсировали и шептали, словно обладали собственным сознанием.

— Ты никогда не убежишь! Ты часть этого кошмара. Ты сама создала его.

Нет. Нет. Она не слушала. Продолжала бежать, хотя легкие горели огнем, а ноги наливались свинцом. Пот застилал глаза, мешая видеть. Коридор казался бесконечным, как будто она бежала на месте, а декорации вокруг просто сменяли друг друга.

Внезапно коридор оборвался тупиком с огромным, во всю стену, зеркалом. Аля остановилась, уперлась ладонями в холодное стекло. Попыталась отдышаться. И в отражении наконец увидела себя — но не идеальную Александру, а настоящую Алю, толстую, неуклюжую, с красным от бега и страха лицом. Каждая ненавистная складка, каждый дефект кожи, каждый лишний килограмм — все то, от чего она пыталась убежать, создавая свой идеальный образ.

Аля отшатнулась — и отражение сделало то же. Но его лицо расплылось в улыбке.

— Они все смеются над тобой, — прошептало отражение, наклоняясь вперёд, словно готовясь выйти из зеркала. — Над уродиной. Над жалкой толстухой, решившей, что может быть красивой.

Её голос — голос Али — скрежетал несмазанными петлями. Зубы заострились, как у акулы. Глаза наполнились чернотой, зрачки расширились, поглотив радужку.

— Ты никому не нужна, — каждое слово впивалось ядовитым шипом. — Ни там, ни здесь. Никто не будет плакать, когда ты исчезнешь. Никто даже не заметит.

Слова били больнее, чем любые удары. Старые комплексы, старые страхи всплывали из глубин подсознания, обретая форму в этой кошмарной реальности. Каждая насмешка, каждый косой взгляд, каждый шепот за спиной из прошлого всплывал в памяти с болезненной ясностью.

— Неправда! — крикнула Аля, но голос надломился. Эхо разнеслось по лабиринту и исказилось до неузнаваемости, превратившись в жалкое подобие человеческой речи.

— Правда, — кожа отражения начала сползать, обнажая кости и гниющую плоть. — Посмотри на себя. Кто мог бы полюбить… это?

За спиной послышались приближающиеся шаги и скрежет когтей — монстры шли по её следу, Аля чувствовала их каждой клеточкой тела. Холодок ужаса