Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева

которую они возлагали большие надежды, — ноты и слова трех древнегреческих гимнов. Беда только в том, что прочесть, исполнить эти гимны они не могли. Их нужно было сначала расшифровать[5], а как это сделать, никто не знал. Одно было ясно: это произведения, в которых музыка и поэзия равны, музыка только усиливает выразительность слов, а не убивает их.

А теперь скажите мне, знаете ли вы, кто такой Галилей? Уверена, что не знаете. И не смотрите так удивленно, — об этом Галилеи вы никогда не слышали. Вы хорошо знаете его сына, знаменитого астронома Галилео Галилея, а я говорю об отце, о музыканте Винченцо Галилеи. Именно этот Галилеи загорелся идеей сочинить музыку, похожую на нерасшифрованные гимны, музыку для одного голоса с сопровождением лютни, и такую, чтобы она не мешала тексту, а помогала ему. Специально для этого он выбрал очень интересные, выразительные и яркие тексты.

Музыка, сочиненная Галилеи, была хорошо принята в доме Корсо. Тогда поэт Оттавио Ринуччини и певец-композитор Пери решили пойти еще дальше. Они создали целую музыкально-драматическую пьесу на сюжет одного из античных мифов. Пьеса называлась «Дафна».

И Галилеи, и Пери, сочиняя свою музыку, воображали, что возрождают греческую трагедию. На самом же деле они создали совершенно новый вид музыкального искусства.

Музыка Галилеи до нас не дошла. Какой она была, мы не знаем. А музыка «Дафны» сохранилась. Вот почему годом рождения нового жанра — оперы — мы считаем год 1594. В этом году в доме Корсо состоялось первое представление «Дафны».

Звонок. Нам пора возвращаться из своего путешествия. Начинается второй акт.

Действие второе

«Внимание! — снова говорят нам фанфары. — Сказка продолжается».

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

Снова, как и перед первой картиной, музыка рассказывает о том, что произошло между первым и вторым актами.

Мерно колышутся волны. Их музыкальная тема — все время повторяющееся в басах волнообразное (вверх — вниз) движение (такое повторение называется в музыке «остинатным»). На фоне мерного и словно приглушенного движения неожиданно светло вспыхивают остренькие нотки. Одна... другая... третья. Высокие и чуть вибрирующие, они звучат как-то по-особому прозрачно. Оказывается, звуки тоже могут «мерцать», как звезды.

Плещутся, рокочут волны... в их неумолимое, мерное движение вплетаются одна за другой новые музыкальные темы.

Вот неуклюже, тяжело перекатывается с волны на волну бочка. Ритм темы чуть-чуть не совпадает с ровным движением музыки волн — это и создает ощущение неуклюжести.

Слышите, еще одна тема. Стонущая, жалобная — это Милитриса бьется, плачет, молит волны о помощи.

Зазвучал кларнет. Вслушайтесь внимательно, друзья. Это еще очень небольшой кусочек музыкальной темы, но мы можем различить в нем какое-то новое настроение. Музыка звучит все решительнее и увереннее. «Не по дням, а по часам» растет царевич Гвидон.

Сжалились волны над царицей и царевичем. Может быть, уговорить их помогли звезды? Они так чудесно украшали волны своими мерцающими бликами. Кто знает, может быть, и им стало жалко ни в чем не повинных мать и сына? Все может быть, на то и сказка.

Медленно поднимается занавес.

Морской берег на пустынном острове Буяне. На холме единственный дубок. Около бочки с выбитым дном стоят Милитриса и красивый, статный юноша.

Ах, как славно, мы на воле,

Плакать нечего нам боле.

Высокий тенор звучит светло и радостно. А музыку эту мы как будто уже слышали. Правда, там она была немножко другая, словно другие слова, сказанные тем же голосом. Помните, ее пел кларнет? Поскольку нам было известно, что в бочке никого, кроме Милитрисы и Гвидона, не было, мы, еще слушая вступление, установили, что одна из музыкальных тем — тема Гвидона. И вот теперь мы узнаем знакомые интонации. Музыка помогла нам узнать героя, не заглядывая в программку или клавир. Этот юноша — царевич Гвидон, который стал уже совсем взрослым.

Беседуют мать и сын. Царевич утешает плачущую Милитрису, а музыка все время рассказывает нам о состоянии матери и сына.

Интонации Милитрисы — напевная, грустная жалоба. Музыка Гвидона решительнее, радостнее.

Вот он ломит сук у дуба, натягивает тетиву из шнурка и с тростинкой вместо стрелы отправляется искать какую-нибудь дичь на ужин.

Что такое?! Слышите? Высокий и чистый голос! Но какая в нем боль, какое отчаяние! Тревожно зазвучала музыка. Милитриса и Гвидон следят за тем, что происходит где-то там, вдали, и чего мы не видим.

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней...

Стремительный пассаж, почти свист — Гвидон спустил тетиву; стрела устремилась на помощь Лебеди.

Глухим стоном пронеслись над морем зловещие голоса — это злые духи. Гибнет коршун-чародей. Его мерзкая свита завывает в бессильном отчаянии. Мрачное тремоло[6] в басах... И неожиданно мягко, чарующе запела арфа. Плавные, льющиеся арпеджии[7] сопровождают легкие аккорды — то ли клекот лебединый, то ли речь журчащая, ласковая. Трогательно взметнулся голос скрипки — и появилась Лебедь-птица. Кажется, что ее бережно и плавно вынесли льющиеся волны арпеджий арфы.

В чистый голос Лебеди все время вплетаются звуки скрипки. Они словно соперничают с Лебедью в чистоте и выразительности мелодичных переливов музыкальных фраз.

Так мы знакомимся еще с одной героиней оперы.

Теперь скажите мне, можно ли представить себе Лебедь без музыки? Насколько беднее, суше был бы ее пленительный образ, если бы музыка из него ушла.

... Лебедь поблагодарила своего спасителя и, пожелав бесприютным спокойного сна, исчезла.

Снова зазвучал печальный голос Милитрисы. Теперь она убаюкивает своего взрослого сына. Но все мысли ее о царе Салтане. За что наказал ее возлюбленный супруг?

Спит Гвидон. Заснула в слезах и Милитриса. Наступила ночь. Тихо, затаенно звучит музыка, но очень скоро (ведь в сказках ночь скоро проходит) она меняется. Алеет восток, постепенно светлеет. И музыка становится светлее, приветливее... И вдруг до нас донесся приглушенный возглас трубы, затем колокольный звон. Все звучнее, торжественнее... Первые лучи солнца освещают чудный город, выросший на острове за одну короткую, сказочную ночь.

... вижу я:

Лебедь тешится моя,—