Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Лю Синь натянул тетиву, но северянин жестом остановил его:

– У тебя сильные руки, и ты хорошо целишься, но ты неправильно дышишь. Тетиву надо спускать на выдохе. Попробуй задержать дыхание.

Лю Синь глубоко втянул воздух и несколько раз медленно выдохнул, прежде чем замереть и разжать пальцы. С тихим шорохом тетива сорвалась с них, выпуская древко, мягко скользнувшее перьями по скуле парня. Стрела угодила почти в яблочко.

– Не напрягай так руку, – похлопал по его предплечью Ван Цзянь. – Она должна быть расслаблена и привычна к такому положению. Целясь, необходимо держать плечи на одном уро…

– Да завязывайте уже! – крикнул Пэй Сунлинь, сидя на крыльце с Тан Цзэмином. – Он устал и к тому же все еще болен!

Лю Синь усмехнулся, покосившись на них:

– Так и скажи, что поскорее хочешь сожрать османтусовый пирог.

Пэй Сунлинь фыркнул, складывая руки на груди и откидываясь на балку:

– Конечно, хочу! Он же там совсем один… стоит на столе и только и ждет, пока я до него доберусь.

– Вот ведь бездельник, – рассмеялся себе под нос Лю Синь, не опуская лук. Ван Цзянь вторил ему тихим смехом, собирая стрелы.

Тан Цзэмин, который за все это время не проронил ни слова, подметил и дрожащие руки, и неуверенную позу Лю Синя. Встав с крыльца, он подхватил белую палку.

– Мы здесь уже несколько часов. Я замерз и проголодался, – сказал он, подходя ближе и заменяя лук в руках Лю Синя на трость. Еще утром он не предвидел ничего хорошего, когда на их пороге появились северяне. А Лю Синь, наоборот, выглядел так, словно только и ждал их прихода. День ведь так хорошо начинался, а что в итоге?

Болезнь Лю Синя открыла Тан Цзэмину глаза на многие вещи: например, удовольствие от того, что его ифу в последние дни только и делал, что лежал, как большой белый кот, нежась у огня с книгой и попивая вино или чай. Он все чаще ловил себя на мысли, что был бы не против проводить так все время, взяв на себя хлопоты по дому и другие обязанности. Лю Синь больше никуда не спешил и не дергался по любому поводу, не носился по городу и не возвращался под вечер уставшим настолько, что иной раз отказывался от ужина и засыпал тревожным сном. Тан Цзэмину совсем не нравилось наблюдать, как Лю Синь проводит время на холоде, битый час возясь с оружием под присмотром и наставлениями северян.

В конце концов он согласился на тренировки только ради Лю Синя, чтобы тот не брал в руки оружие. Но, несмотря на это, в их доме все чаще и чаще появлялись книги по военному искусству, заменяя собой мягкие переплеты интересных повестей и легенд. Тан Цзэмин не мог понять: как можно выучиться мастерству владения клинком или луком по книгам? Ни один из его наставников ни разу даже не упоминал о них. Вероятно, потому, что знали они намного больше, чем там написано. Тан Цзэмин пару раз порывался рассказать Лю Синю о своих тренировках, но всегда останавливался в самый последний момент.

Однажды, еще в самом начале, он спросил у Гу Юшэна, почему тот велел ему молчать, и генерал ответил:

– Лю Синь не терпит насилия. Как ты думаешь, обрадуется ли он тому, чему я тебя обучаю? Я учу тебя держать меч отнюдь не для того, чтобы пироги им нарезать, запомни это. Каждый клинок несет собой кровь и верность долгу.

Тан Цзэмин и сам понимал, что если Лю Синь узнает об этом, то воспротивится и пресечет обучение на корню, а он не посмеет ослушаться. И тогда в случае беды не сможет его защитить. Если бы не его тренировки, Тан Цзэмин вряд ли смог бы в ту ночь прийти на помощь и вряд ли все обошлось лишь трещинами в костях. В конце концов он решил, что расскажет Лю Синю правду – сгладив многие детали – после окончания обучения, когда у него появится другой учитель. На том Тан Цзэмин выдохнул и успокоился.

Уже сидя возле камина в главном зале, Ван Цзянь сказал:

– Мы уедем через месяц. – Посмотрев на Пэй Сунлиня, который весь в крошках с аппетитом жевал османтусовый пирог, он подлил ему чай и продолжил: – Поскольку дела в Яотине более-менее наладились, нам незачем здесь оставаться. Натаскаем твоего друга еще немного, и в путь.

Лю Синь кивнул, взяв в руки пиалу с чаем.

Глядя в сторону кухни, где скрылся Тан Цзэмин, он заметил:

– Северяне разбросаны по всей империи. Я понимаю необходимость вашего отъезда, поэтому и хочу научиться хотя бы азам стрельбы, пока вы еще здесь.

– А что насчет тебя? – спросил Ван Цзянь и лениво откинулся на подушки. Увидев непонимание в глазах Лю Синя, он пояснил: – Ты ведь вызнавал безопасные места в империи отнюдь не из праздного любопытства, верно?

Лю Синь опустил взгляд на чай, сдвинул пену крышкой пиалы и задумчиво ответил:

– Ты прав. Я не планирую задерживаться в Яотине надолго.

– Тогда… поехали с нами? – предложил Ван Цзянь.

На этих словах Пэй Сунлинь закашлялся, отпил чая и глянул на этих двоих поверх чаши.

Лю Синь некоторое время размышлял. Уехать с ними сейчас было бы неплохим решением. За эти месяцы он успел скопить не так уж много золота, но если учесть, что он покупал дорогую одежду и украшения, инкрустированные драгоценными камнями, то всего этого вполне хватит на достойную жизнь где-нибудь в небольшом городке.

– Я подумаю, спасибо. В любом случае до вашего отъезда еще есть время. – Постучав по пиале указательным пальцем, Лю Синь серьезно посмотрел на Ван Цзяня. – Не упоминайте об этом перед Вэнь-гэ и остальными.

Ван Цзянь понимающе кивнул. Он все еще помнил слова Лю Синя о его заточении, поэтому не собирался распространяться о делах этого человека перед генералами. И чувствовал себя обязанным и благодарным, храня в сердце уважение к юноше и стремление помочь ему, о чем бы тот ни просил. Пэй Сунлиня же, казалось, вовсе не волновали взаимоотношения между Лю Синем и генералами. Он просто ел свой пирог с османтусом, о чем-то размышляя и заметно расслабившись на последних словах парня.

Ван Цзянь рассказал о некоторых улучшениях в техниках Го Тайцюна, после чего заинтересовался большой зеленой черепахой, дремавшей на столе. Протянув руку, он погладил ее по голове:

– Вы все еще не дали ей имя?

– Мы даже не знаем, какого она пола, –