Одинокое дерево - Мария Папаянни

в своем укрытии у дома куда раньше, чем пришли Симос и Ундина, и успел понаблюдать за тем, как Виолета собирается. Он пытался разглядеть, что она там кладет в мешок, лежащий на столе в саду. Она то и дело что-то туда засовывала, но Маркос не заметил ничего похожего на мотыгу или лопату. И все же он не сомневался: Виолета их взяла, и только расстояние мешает увидеть наверняка.

Когда компания двинулась в путь, первым делом Маркос бросился в дом. Естественно, было не заперто. Толкнув дверь, Маркос вошел в крошечную комнатку. Три в одной, вернее. В одном углу раковина и керосинка намекали на кухню. Вплотную к ним – крошечный столик, на нем – ваза с маками и маргаритками, вокруг – три стула. Еще чуть дальше – аккуратно застеленная кровать. Кресло. Все прибрано. На единственной полке, прибитой к стене, несколько книг и ящик. Он открыл его и понял, что это проигрыватель. Учитель показывал такие на фотографии. Рядом – диск. Кажется очень старым. «Травиата». Маркос сделал еще круг по комнате, но ничего больше не увидел. Где искать? Где Виолета держит свои самые ценные вещи?

Маркос вспомнил, как мать прятала деньги под матрасом; нагнулся, чтобы приподнять его, и увидел под кроватью маленькую коробочку. Сев на пол, он поставил ее себе на колени. Открыл. В измятую салфетку завернуто было два засушенных цветка; рядом лежала пожелтевшая газета. Текст было почти не разобрать. Маркос хорошенько разгладил страницу и принялся за чтение.

«Поэт Стратос Камилери обнаружен мертвым в клинике, где в последние годы проходил лечение из-за психологических проблем. Отпрыск состоятельного семейства, он родился в Неаполе, где до сих пор живут его родственники. Но он полюбил нашу страну и выбрал ее в качестве места постоянного проживания».

Две-три строчки стерлись от времени. Ниже было стихотворение. Маркос не любил поэзию и не стал его читать. В коробочке лежали еще несколько камней и фотография: девушка с длинными волосами и какой-то юноша, ненамного старше ее, но очень серьезный и худой, в круглых очках. Они сидели на скамейке в саду. Маркос взял фотографию и неожиданно для себя улыбнулся. Странно, что некоторых людей всегда представляешь с седыми волосами и постаревшим лицом. На фотографии юная Виолета широко улыбалась. Она была почти миловидной и совершенно обычной. Маркосу стало стыдно при мысли, что она смотрит на него со снимка и смеется, а он тайком обшаривает ее дом. «Сколько же лет прошло с тех пор? Миллионы?» – пронеслось у него в голове. Он перевернул фотографию и положил в коробку. Там была еще какая-то тетрадка. Пролистав ее, Маркос понял, что это дневник, и остановился на одной из страниц.

«Сегодня Поэт поставил мне послушать музыку. Оперу. Очень грустную. У героини – такое же имя, как у меня. Виолета. Виолета Валери пережила несчастную любовь. Принесла себя в жертву, чтобы спасти возлюбленного. Ее любовь стала крестом, на котором ее распяли. И у меня все было примерно так же. Я была счастлива в деревне. Бегать, смотреть, как растут цветы, как солнце прячется за Кофиной, спускаться к морю через Какоператос, считать, сколько распустилось виол. А они меня наказали. За что? Потому что я была не такой, как они.

Поэт спросил, какая она – моя деревня. В ней живут ангелы, ответила я, а потом и сама испугалась своих слов. Значит, мне ее не хватает? И все же я их не простила. Как там поживает новорожденная девочка, плач которой мы слышали с Василией? Я не могла выдержать этот плач. Я вовсе не хотела ее красть. Хотела только помочь ей выжить. Я тайно вошла в их дом. Услышала, как несчастная ее мать все воет о гибели мужа, – никогда этого не забуду. Я не могла оставить ребенка мучиться одного. Поэтому я много вечеров провела у них. Слушая причитания, сидя под веретеном с младенцем на руках. Я приносила ей молоко и кормила ее. Меняла пеленки. Мать ее совсем забросила. Я же любила ее, и она тоже, кажется, любила меня. Видя, как я крадусь к ней в темноте, она улыбалась мне. Ты, добрая моя Василия, говорила мне не ходить, но я не могла. Ты говорила мне, Василия, быть осторожной, но ты не знаешь, что это такое – потерять мать. А этот ребенок, так я видела, остался сиротой при живой матери. Сестричка моя. И что с того, что ее мать была жива? Она не была ей нужна. А я не нужна была своей семье: отцу, братьям и сестрам. Они были чужими. Не хочу вспоминать о них. Изгоняю их даже из снов. А они пытались меня преследовать и там. Я когда-нибудь излечусь от них?»

Маркос пришел в смятение. Ему захотелось закрыть тетрадь и сбежать отсюда. Вернуться в деревню. Но он перевернул несколько страниц и вновь принялся за чтение. Под рисунком бабочки было написано:

«Поэт уехал. Он оставил мне свою музыку и записку:

«Почему же то, что определяет счастье человека, становится и источником его несчастий? Живи. Ты любишь жизнь. А за те печали, что уже ушли, ты еще получишь воздаяние».

Но сегодня мне не нужна жизнь. Сегодня, когда уехал единственный мой друг в этом месте. Я спряталась под покрывалами. Крики. Я слышу крики. Я взяла простыню и заткнула ею щель под дверью. Снова тот же кошмар. Мои призраки. Они преследуют меня. «Виола, Виола, тупая Виола!». Не хочу, чтобы они меня схватили. Я встала и поставила диск – пусть музыка играет громче. Я заснула, слушая другую Виолету, Виолету Валери, то, как она поет о своей любви. По крайней мере, она любила и была любима, и пусть даже это длилось недолго. Хорошо, что я этого не знала. Быть любимой, любя!

Я буду жить, Поэт. Я буду жить, потому что я хочу жить. Буду жить, потому что ты меня об этом попросил, где бы ты ни был сейчас сам. Всегда свободной. Ты вернешься за мной? Однажды ты сказал, что отвезешь меня туда, где жила Виолета. Сначала в Париж, а потом за город. Я буду ждать тебя. А потом я тебя отвезу в мои родные места, в деревню, и покажу тебе не камелии, но виолы, что расцветают весной, рядом с морем».

Если слезы прольются на землю