Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Титович Коржиков

– Ну, до Антарктиды далеко! – возразил Солнышкин. – Впереди ещё Жюлькипур!

– Далеко, а кое-кто к встрече с ней готовится сейчас. Вон у Пионерчикова вся каюта завалена книгами про Антарктиду, – сказала Марина. – Правда, нам это ни к чему. Мы ведь новые земли открывать не собираемся. Нам бы доставить груз – и домой.

Но Солнышкин нахмурился: ничего себе! Штурману Пионерчикову книги к чему, а Солнышкину ни к чему?

Минуты и секунды не шли, а летели, как брызги из шланга. Полдня Солнышкин то и дело бегал мимо книжного шкафа, в котором стояли тяжёлые тома энциклопедии.

Он притащил в каюту столько книг об Антарктиде, что Перчиков поёжился, как от холода.

– Ты это что? – спросил он, оторвавшись от радиоприёмника.

Но Солнышкин плюхнулся на койку и открыл том, на боку которого золотом была оттиснута яркая буква «А». Через секунду он уже не слышал ни рокота волн, ни гула машины. Солнышкин шагал по сверкающей Антарктиде среди льдов и пингвинов, и перед ним открывались новые земли. Земля Перчикова. Земля Робинзона. Названия старых земель ему нравились не всегда. Подумаешь, Земля Королевы Мод! Уж лучше бы Земля Марины! Никакая королева туда и носа не показывала, а Марина плывёт к настоящей Антарктиде на настоящем пароходе!

– Послушай, Солнышкин, нельзя ли потише? – сказал вдруг Перчиков, зашмыгав носом.

Под пальцами Солнышкина так летали страницы, что у Перчикова от ветра начался насморк. Солнышкин на минуту остановился, потом махнул рукой и сказал:

– Нужно закаляться, Перчиков! Впереди Антарктида!

Он захлопнул книгу и направился к шлюпочной палубе. Там, у шлюпки, лежали два увесистых болта, с которыми Солнышкин упражнялся каждое утро. Правда, Перчиков под насторожёнными взглядами Буруна то и дело язвительно замечал: «Ты бы прихватил что-нибудь потяжелее! Ну хотя бы боцманский якорь!» Но Солнышкин не обращал на это внимания. Он поднимал болты, бицепсы наливались под кожей, играли, как крупные антоновки, горячий ветер обдавал грудь, а сердце выстукивало: «Так держать, Солнышкин!» Но сейчас Солнышкин вдруг изменил курс: на корме к шуму волн примешивался быстрый лёгкий стук. Это у камбуза заядлые игроки начинали игру в домино.

Бриллианты, колбасные, небоскрёбы!

Артельщик парохода «Даёшь!» лежал на койке и радостно хихикал. Пароход приближался к Жюлькипуру, покачивая боками, словно их щекотала тёплая тропическая вода. А Стёпке казалось, что палуба подпрыгивает вместе с ним от восторга: тысяча топазов, тысяча алмазов, тысяча рубинов!

В руках артельщик держал потрёпанную книжку. Обложки у неё не было, первых страниц тоже. Но Стёпке они были совершенно ни к чему. Зато в тысяча первый раз он перечитывал одну и ту же страницу, и каждая буква на ней подмигивала ему, как драгоценный камень, а каждое слово позвякивало, как горсть золота.

«Там, в одном из кварталов, у самого Жюлькипурского храма пираты зарыли свою добычу – тысячу рубинов, тысячу алмазов, тысячу топазов». Стёпка ещё раз перечитал эту строчку, и в глазах у него сверкнули алмазные фонарики. На книгу упали лучи заката, и страница заиграла рубиновым светом.

– Тысяча рубинов! – воскликнул артельщик. – Да это же целая колбасная!

И буквы на странице взвизгнули, как тысяча сосисочных поросят.

– А почему колбасная? – спросил он сам себя и перевалился на другой бок так, что под ним хрустнула койка. – Какая колбасная? Тысяча колбасных! Тысяча небоскрёбов! Только бы добраться до Жюлькипура. – Он запустил пятерню под матрац, вытащил оттуда ванильный сухарь и перекусил его пополам. – А что мы сделаем с Перчиковым? – И он хрустнул новым сухарём. Сухари хрустели, как косточки. Артельщик вспоминал всех. – А, это вы, гражданин Моряков? А в чистильщики не хотите? Могу взять. Не хотите? Ходите безработным. – И он хрустнул ещё одним сухарём. – А-а, это вы, старый Робинзон? Вам очень подходит форма моего швейцара! Дайте только добраться до Жюлькипура! – Артельщик хрюкнул от удовольствия и, потянувшись, воскликнул: – Тысяча рубинов! Тысяча топазов! Тысяча алмазов!

«Даёшь!» приближался к тропикам, и в лицо артельщику дули тёплые ветры Жюлькипура.

Сигналы неизвестной цивилизации

Ни Солнышкин, ни Перчиков, ни Моряков, конечно, не догадывались о нависшей над ними опасности. Солнышкин играл в домино, а коричневые от загара капитан и радист стояли на самом носу парохода. На тысячи миль вокруг них синел океан. Попутный ветер доносил с камбуза чесночный аромат котлет, над которыми колдовал кок Борщик. Порой судно вздрагивало, и тогда из рубки раздавался голос вахтенного:

– Перчиков, попросите, пожалуйста, вашего друга обращаться с пароходом поосторожнее!

Дело в том, что два дня тому назад, вечером, в радиорубку к Перчикову прибежал взволнованный штурман Пионерчиков:

– Срочно включите локатор!

– Минуту, – неторопливо сказал Перчиков, снимая наушники, в которых раздавалось его любимое «бип-бип-бип».

– Скорее, – попросил Пионерчиков, – мне кажется, нас всё время кто-то преследует.

Перчиков взглянул с иронией на юного штурмана, но, подтянув брючки и выйдя на палубу, насторожился. Его остренький нос вонзился в темноту. При свете луны среди волн действительно то появлялся, то исчезал неясный округлый предмет. Он быстро шёл на сближение с пароходом, и по бокам его бурлили светлые фосфорические полосы. У Перчикова перехватило дыхание. Здесь могли быть и не совсем приятные встречи.

– Ну что? – крикнул Пионерчиков. – Я говорил!

– Бежим! – бросился Перчиков к рулевой рубке. – Морякова наверх! Тревога!

Но едва они взлетели на трап, пароход так подбросило, что Пионерчиков сел и, подскакивая, поехал вниз по ступенькам, а Перчиков задел головой штангу и, к изумлению штурмана, выпалил:

– Ура!

От удара в глазах у радиста стало так светло, что он сразу увидел кита. Это же Землячок! Кит, который однажды вынес Перчикова на спине с необитаемого острова, выпускал белый фонтанчик и нежно прижимался боком к пароходу после долгой разлуки. Делал он это не очень осторожно, и поэтому вахтенные просили Перчикова повлиять на кита.

Но Перчикова сейчас волновало не это.

В тот же вечер, когда появился Землячок, счастливый радист вернулся в рубку, настроил аппаратуру на привычный лад, и вновь из звёздных просторов к нему донёсся весёлый звук «бип-бип-бип».

В открытую дверь было видно, как по небу среди звёзд быстро плывёт спутник, и Перчиков снова почувствовал себя в кабине настоящего космического корабля.

Но скоро в наушниках раздался какой-то далёкий-далёкий звук, совершенно незнакомый и непривычный. Такого Перчиков не слышал за всю свою жизнь. Он замер и стал прислушиваться. Звук почти погас. Усмехнулся и погас. И вдруг повторился с новой силой, будто прорвался сквозь далёкие-далёкие миры. Звук напоминал что-то похожее на «дзинь-дзинь-дзинь».

Перчиков бросился в рубку к Морякову:

– Сигналы, непонятные сигналы!

– Позвольте, позвольте! – воскликнул