Трое с маяка, или Булочная на Краю Света - Полина Сутягина

Мари сверкнула глазами на мальчишку. Она помнила его три года назад, совсем юным подростком, смущавшимся ее по первости. «Совсем подрос…», – подумала она, – «уже этот дикий возраст настает… Как бы снова не решил сбежать куда-нибудь. В тропическую сельву, например! С него станется!» Несмотря на вольное замечание мальчика, девушка поймала себя на том, что не сердится, и в очередной раз осознала, как привязалась к этому мальчишке, да и к остальным. Городок, который казался ей когда-то лишь очередным местом, где она поживет-поживет, да уйдет, как-то незаметно стал родным. И люди, с которыми изначально ее ничто не связывало, стали ее семьей. Как и когда это произошло, она не знала, но на сердце у Мари делалось тепло при мысли об этом, и уютно потрескивали дрова в камине, подпевая ее тихой рождественской мелодии.

***

Коттеджик мадам Стерн располагался в глубине городка, укрытый от морских ветров другими домиками, которые вместе с небольшими участками шли не линиями, а хаотично, чтобы холодное дыхание моря не так сильно завывало в узеньких улочках. Красную черепицу почти не было видно под нанесенной шапкой снега, словно небо играло в кукольные домики, наряжая их по своему усмотрению. Стекла по краям обзавелись льдистым валиком, но их пока не затянуло витиеватой паутиной мороза. Отогревая вокруг себя темное пятно влажной черепицы, тянула по ветру дымный хвост печная труба. В ней подвывали игривые и ворчливые отголоски метели.

Отодвинув нос от стекла, девочка поднялась с подушек, укрывавших оконное сидение, и присоединилась к своей матери, накрывшей чай и несколько раз уже напомнившей дочери об этом.

– Не понимаю, что ты надеешься там углядеть. Думаю, что даже такой непоседа, как твой Томми, сейчас носу от очага не отвернет, – заметила мама девочки, намазывая тонкий слой масла на ровно отрезанный кусочек хлеба. Потом она взяла тяжелую чайную ложечку с узорчато-объемной ручкой и принялась равномерно распределять по поверхности бутерброда варенье из кристальной креманки на ножке. – Раз сегодня ты пропускаешь школу, то лучше возьми почитай что-нибудь. Столько у нас классической литературы дома, а ты вместо этого какой-то журнал из города выписываешь, с этими странными историями. Кто только такие пишет?

– Ты читала? – удивилась Элис.

– Ну… – немного смущенно повела головой ее мама, – заглядывала я в один твой номер. Индейцы какие-то, мачете, пальмы, папуасы… Ну какое это тебе дает представление о мире? Чему эти истории учат? Их же пишут… ну, я, право, не знаю, кто… Интересна тебе этнография, обратись к мистеру Вилькинсу, уверена, он сможет порекомендовать тебе что-то дельное, уважаемых авторов… Может, что-то из собственной библиотеки даст.

Мадам Стерн развела руками и принялась за бутерброд. Элис долго ковыряла обертку конфеты, потом вдруг отложила ее и посмотрела своими серыми с прожилками глазами на маму.

– Неужели все книги должны быть дельными, поучительными… Разве ты никогда не читаешь просто для удовольствия?

Ее мама слегка улыбнулась, отложила бутерброд и, элегантно протерев пальцы тряпичной салфеткой, поднялась и прошла к стеллажу, откуда сняла увесистый томик и протянула дочери.

– Мама! – воскликнула та, увидев обложку книги, – но это же скучно! Там всё развивается невыносимо медленно и всё повествование ведет лишь к тому, чтобы два главных героя в конце книги поженились…

Мадам Стерн вернула книгу на прежнее место и посмотрела на дочь сквозь приспущенные на носу стеклышки очков: – Возможно, с возрастом ты оценишь плавность повествования и красоту языка. Потому как то, что читаешь ты, ужасает своей непроработанностью персонажей и дерганностью сюжета! – и она молча вернулась к своему чаю.

Элис почувствовала, что задела маму и, примирительно улыбнувшись, сказала:

– Хорошо, я прочту что-нибудь из твоих рекомендаций. Если ты… прочтешь что-то из моих!

– Ну, что же, – подняла на нее серые глаза мадам Стерн, – звучит справедливо.

***

Метель завывала почти весь день, и только к сумеркам, которые, впрочем, с трудом отличались от светлого времени суток в этот день, ее тоскливый голос начал затихать. Колкие снежинки превратились в пушистые комочки, которые теперь плавно опускались на белоснежную землю.

Томми давно надоело сидеть за книгой, и он слонялся вниз-вверх по маяку в надежде придумать себе занятие, которое не требовало бы побега на заснеженные просторы. Он чувствовал себя не искателем приключений сейчас, а какой-то жалкой принцессой, запертой в башне. «Одно дело – Элис – она девчонка, – думалось ему, – а я должен прорываться в сражении с белым драконом!»

Томми вылез на верхнюю площадку маяка. Белые небесные цыплята сразу же покрыли его торчащие светлые волосы, как будто надеясь слиться с ними, но не могли, ибо волосы Томми скорее напоминали выбеленную летним солнцем солому, а вовсе не холодную белизну зимних снегов. Пушинки оседали на ресницах, и мальчик временами смаргивал, вглядываясь в пятнистую серую мощь внизу. Море, конечно же, не замерзало в этих краях, хотя мистер Вилькинс рассказывал, что где-то далеко на севере бывает и такое, однако оно как будто впадало в какую-то тягучую дрему. Видимо, танец снежинок убаюкивал этого старого ворчуна. И воды его мерно покачивались близь утеса, на вершине которого располагался маяк. Этот медленный танец заворожил и мальчика, замершего у металлического заборчика, огораживающего верхнюю площадку. И снова ему чудились в этом белом падении проглядывающие паруса и пузатые борта кораблей.

«Интересно, родители тоже ушли тогда на таком корабле? Или их увез от меня один из тех, что сейчас стоят в порту, с большими дымными трубами?» – думал Томми.

Его голые пальцы, обхватившие металлические перила, совсем окоченели. Потихоньку этот холод начал передаваться рукам.

«А может, их корабль попал в бурю, и не было рядом маяка, как наш, чтобы указать им путь? Я бы зажег им маяк, даже в самую страшную непогоду…»

Сзади послышался скрип старого люка-двери, и на площадку поднялась Мари, кутаясь в шерстяную шаль. Она хотела вначале окликнуть мальчика. Но передумала и просто подошла к нему. Девушка положила руку на его плечо:

– Ты совсем замерзнешь здесь.

Он не отозвался, но по его поджатым слегка плечам она видела, что ему действительно холодно.

– Может, тогда хоть свитер наденешь под куртку? – она бросила взгляд на его руки, – и варежки…

– Мари, – сказал Томми, но на девушку не посмотрел, – ведь если бы они были живы, они бы давно уже написали, или нашли способ сообщить мне, да?

Девушка мгновение молчала, она сразу поняла, что речь идет о его родителях, но не