Музыкальные мифы. Книга 3 - Владимир Викторович Кирюшин

Тьфу! — не выдержал толстяк, одетый в форму ДОМИНАНТОВОГО КВИНТСЕКСТА. — Помолчать можете? А? Посадили вас — и правильно. Давно пора было! Нам, солдатам, власть давно надо было взять. Уж теперь вам КАДАНСОВЫЙ сделает: и ум, и честь, и совесть! Повесит — и все тут! Туда вам и дорога!

ДОМИНАНТЫ, обозлившись, отвернулись. ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ проворчал: «Думает, что его наградят! Держи карман шире!»

— И наградят. Еще как наградят, — подхватил капрал. — Теперь всех солдат награждать будут.

— Посмертно!

— Вот тебя и наградили клеткой!

...Разговор прервался неожиданно. В караулку вошли несколько стражников.

— Собирайтесь! Сейчас пойдете!

— Домой? — радостно вскрикнул капрал.

— Домой, домой!

... Их вывели на улицу под улюлюканье толпы. Посмотреть свергнутых ДОМИНАНТ сбежалось много народа. Люди стояли плотными рядами, еле сдерживаемые солдатами. У всех были радостные лица. То тут, то там мелькали портреты КАДАНСОВОГО КВАРТСЕКСТАККОРДА, у многих солдат на одежде сверкали (видно только сегодня сделанные) значки с его изображением.

Тюрьма находилась не очень далеко от дворца, почти у самой реки, которая называлась Азуя, в бывших казармах, где когда-то квартировали военные моряки. Но со временем прадеда ТОНИКИ матросскую команду рассортировали, часть здания отдали под тюрьму, часть — под сумасшедший дом. Тюрьма и «Серпы» были обнесены высоким забором, вокруг которого посадили гигантские кусты шиповника с ядовитыми колючками, так что ни один человек не мог перелезть через него, не оцарапавшись насмерть.

Пленных подвели к воротам, у которых день и ночь дежурила охрана (их так же, как и в Клетке Предварительного заключения, народ звал «вертухаями»). Ворота отворились, и узники оказались навсегда отгороженными от друзей, от мира.

Несчастных встретил старый капрал, одетый в огромный малахай непонятной расцветки с огромным деревянным молотком в руках.

— Командир! Опять что ли бить собираешься? — спросил БольМино. — Сейчас-то за что? Вроде ведь ничего такого не сделали?

— Ну, ну, поговори у меня! — отвечал вертухай грубо. — Я тебе покажу, за что можно, а за что нельзя! У нас все можно!

— Ну, например? — не унимался БольМино.

МЕЛОДИЧЕСКИЙ МИНОР дернул его за рукав:

— Да помолчите вы! Еще беду накличите, и на себя, и на нас всех.

Но БольМино только ущипнул его за руку, и МЕЛОДИЧЕСКИЙ МИНОР отстал.

— Так ты хочешь узнать, паршивец, за что здесь бьют? — завелся стражник. — Ну что ж, сейчас покажу. Портрет видишь?

Только сейчас арестанты обратили внимание на портрет прадеда ТОНИКИ. Это был круглолицый, почти совершенно лысый седоватый толстяк с огромным початком кукурузы в руках. Под портретом была надпись: «Славься наша свободная страна!»

— Вижу, — ответил БольМино.

— А раз видишь — почему не поклонился ему?

«Ничего себе, в тюрьме стали писать о свободной стране, а я за это еще и кланяться должен?»

— Чего ж картинке-то кланяться? Он ведь не живой. Да и живым не всегда кланяются. А этот... Этот, говорят, полный дурак был.

— Помолчи, глупый, — зашикали на него ДОМИНАНТЫ.

— Нет уж, пусть говорит, — засмеялся старший капрал. Послушаем до чего он договорится... Так ты говоришь, он не умный был?

— Не неумный, а дурак. Велел всю страну засадить этой проклятой кукурузой, а она и не принялась у нас. К тому же еще и хам был.

— Ну, давай, давай...

— К соседнему королю в гости поехал, так там во время пира снял ботинок и стал им по столу колошматить. Всех супом забрызгал, королю картошкой жареной в нос засветил. Разве можно такому кланяться?

— А это мы сейчас посмотрим.

Вертухай подошел к БольМино и ловко трахнул его колотушкой. Как и в прошлый раз она разлетелась на куски. Стражники, сопровождавшие узников, расхохотались. Они ожидали именно такого результата, уже зная о костной голове БольМино. Но им хотелось посмотреть на реакцию старшего капрала.

Тот сначала чуть не вывернул свою голову, рассматривая БольМино со всех сторон, но потом схватился за живот и весело расхохотался...

— Ну что ж, — заговорил он сквозь слезы, — раз ты такой говорливый, то и будешь старшим в этой команде. Понял?

— Чего не понять. Все ясно, командир. Старший так старший.

— Будешь за порядком следить. А за это... За это лишнюю миску хряпы на обед. Согласен?

— А что это такое?

— М-м-м... Это — вкуснотища! Будешь есть — узнаешь.

...Камера была небольшой, рассчитанной на шестерых человек. Два плотно зарешеченных окна, нары, стол из грубых досок, бачок для питья и умывальник, в течение многих лет закопченные куревом стены вот собственно и все, что составляло ее убранство. Все бросились занимать места, какие получше. ПРИПЛЮСНУТЫЙ ДОМИНАНТА расположился на нижних нарах у окна, другие тоже разлеглись на нижних нарах. БольМино там места не досталось.

— Ну уж дудки! Я свой тюфяк на пол бросать или лезть на насест не буду, — заявил он приплюснутому ДОМИНАНТЕ с НИЗКОЙ КВИНТОЙ. Он схватил его за ухо и, БОЛЬНО крутанув, швырнул в противоположный от окна угол. — Там будешь спать! Понял, воробышек!

ДОМИНАНТА с НИЗКОЙ КВИНТОЙ что-то заворчал себе под нос, поднял миску, чтобы ударить БольМино, но тот опередил его и, сняв тяжелый сапог, так отколошматил беднягу, что ПРИПЛЮСНУТЫЙ нырнул под нары и замолчал.

— Ну вот, ДОМИНАНТОЧКИ! Чтобы у меня не пикали! А то всех вас угощу этой «Большой Бертой»! — (так он называл свой огромный сапог), — Туго придется!

Вперед выдвинулся огромный толстый капрал и только хотел что-то заявить БольМино, но старший по камере опередил его:

— Вот кто будет моим помощником, — и, подойдя к капралу, похлопал его по плечу. — Он у нас смотрите какой красавец!

ДОМИНАНТЫ хихикнули.

На лбу капрала красовался огромный фиолетово-багровый фурункул.

— Чего смеетесь? — недовольно заворчал капрал. — Не нравлюсь? — и он потер свои ручищи, похожие на огромные лопаты. — А то сейчас поговорим.

ДОМИНАНТЫ стушевались.

Вновь попытался что-то вякнуть ПРИПЛЮСНУТЫЙ, но БольМино тут же запустил в него «Бертой».

Все успокоились, легли и замолчали.

— Меченый, подойди сюда! — позвал капрала БольМино, успев дать толстяку кликуху. — Будешь спать надо мной, у окна.

Капрал с удовольствием устроился на нашесте. Постелил постель и подсел к БольМино. Они о чем-то пошептались, БольМино подошел к ПРИПЛЮСНУТОМУ и, дернув его за рубашку, оторвал от нее огромный клок материи.

— Давай выдавим эту гадость, — обратился БольМино к