Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

и не позволил противнику утащить его в плен. И пока тамплиеры приветствовали друг друга, радуясь спасению, Атталь помог Анжольра подняться. Анжольра не поблагодарил Атталя и даже не посмотрел на него.

Глава двадцать шестая

В ожидании продолжения похода

Тысячи людей, движимые волей короля и страхом перед постоянными ночными проникновениями сарацин, дружно и быстро копали ров вокруг лагеря крестоносцев. Работали и простые воины, и рыцари, и священники. Сеньоры, конечно, были избавлены от этого, но некоторые не брезговали лопатами ради общего дела. Каменистая почва поддавалась тяжело, однако упорство взяло свое – глубокий и широкий ров теперь стал серьезным препятствием для сарацин, а колья разной длины и толщины, вбитые в дно рва, грозили гибелью всем, кто рискнет. Мосты, перекидывающиеся днем через ров, на ночь убирали в лагерь, кроме того, охрана, выставленная по внутреннему краю рва, полностью исключала новые жертвы.

Действительно, сарацины, подползая ночью ко рву, уже не решались в него спуститься, а видя напротив стражников с факелами, сразу понимали – риск быть обнаруженными теперь стал велик настолько, что даже обещанные за пленников несколько золотых монет не могли заставить врага рискнуть жизнью.

Теперь, когда можно было не опасаться ночных гостей, крестоносцы стали пировать в полную силу, затевая драки между собой, растлевая схваченных сарацинских девушек и пользуя проституток, прибывших из Европы и средиземноморских островов, так часто, что те могли скопить солидное состояние благодаря регулярному усердному труду.

В Дамиетту из Константинополя прибыл император Балдуин II. Людовик лично встретил его на берегу моря, когда от единственного корабля, на котором приплыл император, отделился баркас. На нем император в порфировой мантии, в короне на шлеме, в сопровождении пятидесяти человек высадился на египетский берег. Выглядел тридцатидвухлетний император со своей более чем скромной свитой совсем не по-императорски, и французские сеньоры, сопровождавшие короля для встречи Балдуина II, тихонько посмеивались над ним. И граф Бретонский и герцог Бургундский обладали большими землями и личными армиями сильнее, чем этот император. Роберт д'Артуа вел себя заносчиво, показывая, что Балдуин II лишь имеет громкий титул, но сам является человеком незначительным и появление его в стане крестоносцев имеет всю ту же известную всем цель – выклянчить у французского короля помощь своей загибающейся империи, от которой остался только Константинополь.

Как бы то ни было, в честь прибытия императора Латинской империи в Дамиетте, в бывшем дворце султана, где теперь проживала королева Маргарита Прованская, был устроен пир с участием всех именитых сеньоров из армии крестоносцев. Императора посадили рядом с Людовиком, а вокруг расселись многочисленные французские и сирийские графы и бароны, так что, если бы не присутствующие папский легат и патриарх Иерусалимский, князь Морейский Гийом Виллардуэн да несколько крупных венецианских и пизанских торговцев, обеспечивающих постоянное снабжение армии, то Балдуину II было бы совсем неуютно. И это понятно.

Король четко услышал, как граф Бретонский Пьер де Моклерк, его троюродный дядя, сидевший по правую руку, сказал коннетаблю Эмберу де Божё:

– Прошло почти полдня, а император еще ни разу не поклянчил денег или людей. Странно! Для чего еще он сюда прибыл? Не для участия же в походе!

– Может, надеется завербовать здесь себе рыцарей? – ответил коннетабль. – А мне жаль его. Греки ведь не успокоятся, пока все не вернут. А Константинополь – такой красивый город, нельзя его отдавать этим схизматикам!

– Да, без нашей помощи вопрос, чей же все-таки Константинополь, может разрешиться пусть не завтра, не через год, но уже в ближайшем будущем. Но все-таки, между нами говоря, сколько Балдуин этой помощи получал – и денег ему ссужали и людей давали, все ведь без толку. Греки прут и прут, а он – знай клянчит вместо того, чтобы военные успехи показать. Бездонная бочка просто этот император! Ему сколько ни дай – все мало и все впустую!

Людовику грустно было слышать эти жесткие, но честные слова. Хорошо, что Балдуин II, c лихвой уплетающий мясо и занятый беседой с князем Морейским, не слышал этого. Король был благодарен Балдуину за проданный ему Терновый венец, но это чувство благодарности смешивалось с неловкостью, которую он испытывал по отношению к императору. Ведь просто так бесценную реликвию не продают! Крайняя нужда заставила горе-императора пойти на такой роковой шаг. За сорок пять лет, прошедших со времен разгрома Константинополя крестоносцами и возникновением на руинах империи Ромеев Латинской империи и других княжеств, где правили европейские сеньоры, многое изменилось. Враждебное завоевателям греческое население не желало жить под их правлением. Греки из Никейской империи уже захватили Македонию, Фессалоники, всюду громя латинян. Они жаждали одного – вернуть свою главную исконную землю – древний Константинополь. Никейский император Иоанн III Дука Ватац – злейший враг Балдуина II – был хорошо известен решительностью и боевой удачей.

Пока все пили и ели, слушая провансальских менестрелей королевы Маргариты, поднялся Роберт д'Артуа и громко сказал:

– Пока мы тут сидим во дворце, прячась от жары, попиваем прекрасные вина, сарацины воспряли духом! У нас все прекрасно, зачем нам наступать?

– Граф д'Артуа! – официальным серьезным тоном проговорил Людовик. – Пожалуйста, давайте прекратим эти неуместные разговоры. Вы и все остальные господа знаете, что мы ждем подкрепления из Франции с моим братом Альфонсом де Пуатье. После того как прибудет подкрепление, мы сразу же начнем наступать, а пока наших сил недостаточно, чтобы сокрушить Египет.

Роберту д'Артуа не понравилось, что король опять останется правым.

– Чего же ждать? – воскликнул он. – Зачем нам Альфонс? Вот же сегодня пришло подкрепление – сам император Латинский Балдуин II! С его сотней воинов мы стали куда сильнее, поэтому у нас есть повод для праздника! Может быть, мы сможем и наступать?

Людовик проигнорировал выпад брата, а Карл Анжуйский попытался успокоить Роберта.

Не дожидаясь, когда закончится пир, Людовик ушел в покои королевы. Маргарита была такой счастливой, что ее дорогой муж снова с ней. Он вроде бы постоянно был рядом, в лагере, но туда король запрещал Маргарите приходить, поэтому она, являясь фактически королевой Дамиетты, ждала мужа с нетерпением. Маргарита не представляла себе, что настанет время возобновления похода и ей придется остаться в городе, в то время как Людовик уйдет с войском и они очень долго не смогут видеться.

Король скинул с себя королевскую мантию и сел на широкую кровать у окна. Из окна дворца Дамиетта виднелась до самых крепостных стен – большой восточный город с узкими, петляющими улочками, серо-желтый, чужой, неуютный. Людовик сидел задумчивый, рассеянно смотря то в окно,