О Родине - Василий Михайлович Песков

сверкавшую радугой воду и теряя «рябиновое варенье» свистевшего из него помета. Человек на эту «медвежью болезнь», видимо, все же более тверд, но волосы под кепкой у меня встали дыбом, когда я увидел, насколько близко оказался от лежки зверя.

Староверы Лыковы, жившие с медведями бок о бок десятки лет, показали мне ловушку, срубленную в тайге для пленения большого медведя, сожравшего меньшего, обычно дружелюбно собиравшего кедровые шишки почти что рядом с людьми. Попав в ловушку, медведь из нее вырвался, разметав бревна.

Позже Агафья Лыкова рассказывала, как медведь наведывался к могиле отца, привлекаемый запахом тленья. Следы медведей Агафья видит возле своей обители постоянно. Зверей привлекает запах курятника и козлятника. Но осторожность останавливает медведей около огорода – ни один не решился (может быть, до поры до времени) приблизиться к очень желанной живности.

А летом однажды, улетая из «Таежного тупика», на вершинах гор в травах мы насчитали восемнадцать медведей. У зверей была пора свадеб, и они поднимались снизу в прохладную зону для ритуальных драк («шерсти много, а крови нет») и чтобы встретить медведиц.

Но главное, что будет в этой беседе рассказано о медведях, записано мною со слов друзей – охотников, дрессировщиков и ученых, знающих. зверя не по случайным встречам. Медведь – зверь крупный и сильный. 300 килограммов – вес для него обычный, 600 килограммов – очень большой медведь, а на Аляске и на Камчатке, случалось, убивали гигантов под тонну весом. В музее Фербенкса я видел чучело подобного зверя, ростом – на задних ногах – от пола до потолка. При этих размерах медведь – не увалень вроде гиппопотама, а резвый (может бежать со скоростью шестьдесят километров в час), сильный (случалось, вытаскивал из реки лося на двадцатиметровый склон берега).

Дрессировщик Филатов рассказывал, как однажды крупный медведь, «дружески опершись на плечо», повредил ему позвоночник. Немудрено – кисть лапы медведя весит до четырех килограммов, а тело – ком мощных мускулов.

И зверь этот очень умен. Сибиряки говорят: силы у него на десятерых, а ума на дюжину. У всех народов Земли, даже не знающих друг друга, отношенье к бурому медведю одинаковое: почтение, уважение, очеловечивание, обожествление, страх. Такое отношение к зверю издавна воспитывало осмотрительность, осторожность, необходимость мужества и ума при охоте. А она существовала давно, и не с огнестрельным оружием, как сегодня, а с рогатиной (мощной пикой). Малейшая оплошность – и человек из охотника превращается в жертву. Лев Толстой в молодости во время зимней охоты побывал под медведем, но счастливо отделался только страхом.

При растущей деградации всей природы Земли бурых медведей можно считать пока что процветающим видом животных. Их еще много в европейской и сибирской тайге, в Канаде и на Аляске.

Нынешний медведь пережил шерстистых носорогов, саблезубых тигров, пещерных львов и медведей по двум причинам: всеяден и приспособлен зимою спать, поддерживая жизнь накопленным с осени жиром. У этого зверя, помимо инстинктов, немалую роль играет и «школа жизни» – воспитание, приспосабливающее зверя к меняющейся обстановке. Медведи и волки проходят эту суровую школу не по доктору Споку – мать обласкает, но может задать и трепку за неверное поведение, ослушанье. Причем у сибирских медведей семейная школа действует целых два года. В одной берлоге могут оказаться три поколенья: «матуха», прошлогодние сынок или дочка («пестун») и зимой рожденные медвежата.

Семейная жизнь особо формирует два чувства медведя: обонянье и слух. За сто метров медведь «слышит, как, шурша, ползают муравьи». Запах падали этот зверь чувствует за несколько километров. Он может идти, как говорят сибиряки, «шоркатно» (шумно), но может приблизиться тихо и осторожно. Давний знаток медведей Ширинский-Шахматов писал: «Как бы вы ни напрягали слух, вы не услышите медвежьего хода». Само собой, медведь подходит к жертве так, чтобы ветер дул в его сторону.

Всеядность медведей диапазона очень широкого. Он может щипать, как корова, траву (и весной, главным образом, это и делает), но может завалить лося, лошадь, корову, хотя чаще охотится на мышей, прикрывая их лапой. Любимое его лакомство – муравьи. Я находил медвежий помет, целиком состоявший из непереваренного хитина тысяч съеденных мурашей. Не пройдет медведь мимо глухариной или тетеревиной кладки яиц, лакомством для него являются овес, практически все фрукты-ягоды. И мед, конечно!

Груши, яблоки, абрикосы медведь отряхивает с деревьев ударом лапы либо забирается прямо на яблоню и там пирует. У Телецкого озера в саду старожилов Смирновых мне показали ночные следы медведей. «Несколько лет уже парочка ходит. С порога слышим: сопят и хрумкают». Семена плодов, пройдя медвежий кишечник, не только не погибают, но повышают всхожесть. Таким образом медведи невольно расселяют в южных районах яблони, рябины, абрикосы, шиповник.

Вегетарианство, однако, вовсе не отбивает вкус у медведей к мясу. Из того же поселка возле Телецкого озера медведи угнали однажды лошадь в тайгу, и там от кобылы нашли лишь хвост да копыта. Мясную еду зверь предпочитает заваливать ветками и землей, чтобы дала «душок», и только тогда начинает ее поглощать, не отлучаясь далеко от добычи.

Зимний сон – спасенье медведя от холодов и бескормицы. Но чтобы лечь в берлогу, зверь на разных кормах должен нагулять жира примерно в треть своего веса. Это «горючее», окисляясь, как у верблюда, дает медведю питанье и воду. Для зимнего сна место медведь выбирает тщательно – ложится под выворотнем древесных корней, выкапывает на склоне яму или в пещере (Башкирия). Но находили лежки как бы случайные – в больших муравейниках, в стогах сена, забытых охотничьих избах, даже под древесным настилом лесной дороги нашли однажды берлогу.

Ложится спать медведь осмотрительно – с первым снегом, тщательно оберегая тайну своего «зимовья», долго кружит, путает след, идет к лежке задом и предпочитает залечь, когда снегопад скрывает следы. Полюбившееся спокойное место медведь предпочтет новому, проходя к берлоге с места кормежки иногда до ста километров. Пишут, медведи знают своих соседей, иногда норовят силой вытеснить какого-нибудь из берлоги. Но это все-таки редкость – каждый полагается на себя. На голое место медведь не ляжет – обязательно натаскает веток, трав, нагребет листьев. Чем суровей условия, тем теплее постель у зверя.

Сон медведя – не спячка, как у некоторых животных (ежи, сурки), когда жизненные процессы снижаются почти до нуля. И все-таки, экономя «горючее», медведь приспособлен снижать дыханье с тридцати пяти раз в минуту до двенадцати, температура тела падает с 38 градусов до 29. В таком режиме медведь спит почти что полгода – с октября