Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Тут женщина решительно стала доискиваться, куда жених спрятал свою жениховскую одежду. Выступил вперед Жума-гул:

- Сколько я ни говорил ему, он все не слушался. Давайте, как следует проучите его, девушки! А наряд его лежит у меня в корджуне.

Он отвязал от луки седла и снял с коня свою переметную суму и передал женщинам.

А в это время мальчишки, прибежавшие вместе с женщинами, устроили барымту, угон лошадей. Они взобрались по двое, по трое на скакунов приезжих джигитов и, нещадно нахлестывая их, погнали прочь, в сторону аула. Абай приехал на замечательном белогривом золотистом иноходце. Теперь было ясно, что, следуя ритуальному правилу: «на коне жениха надо золу вывозить», - белогривому скакуну изрядно достанется. Окружив его, мальчишки звонкими голосами закричали:

- Ей! Да это же иноходец!

- Ойбай, красивый какой!

Трое мальчишек, один за другим, вскарабкались на него и, держась друг за друга, в три руки стали настегивать белогривого и умчались на нем в темноту.

До аула Алшинбая женщины и Абай со свитой добирались пешком.

Юрта, отведенная жениху, выделялась особенной, нарядной белизной. Внутри убранства было не так уж много: несколько сундуков, ковры, кое-что еще. Обставили дом жениха так преднамеренно: чтобы больше было места для совершения предстоящего обряда. Однако кереге - стенной деревянной решетки - видно не было под сплошными навешенными шелковыми коврами. Их яркая роспись, замысловатые узоры орнамента красного и зеленого цветов придавали всему свободному пространству юрты вид нарядный и веселый. От самого порога до тора разостланы шерстяные ковры и войлочные кошмы с крупными узорами. Поверх ковров были настелены несколько слоев стеганых одеял-корпе, всюду разбросаны расшитые пестрые подушки.

Справа от входа стояла кровать с узорчатыми костяными накладками, выгороженная кружевным занавесом зеленоваторозового цвета. Взбитая перина высоко поднимала пышную постель, застеленную яркими атласными одеялами, изголовье кровати занимала огромная белоснежная подушка. Занавеска над постелью была поднята.

Абай занял место перед кроватью, с обеих сторон сели девушки, будущая родня. Ербол, Жумагул и остальные джигиты-дружки также были рассажены между девушками

Едва успели разместиться, как в юрту вбежали три молодые келин и с паническим ужасом закричали:

- Занавески! Ойба-ай! Занавески-то опустите!

Сидевшая рядом с Абаем девушка вскочила с места, потянулась и дернула за края двухцветный полог, собранный и раздвинутый по сторонам. Шелковый занавес с шелестом упал и отгородил жениха.

Дверь распахнулась, в юрту вошли три важные байбише, стали в ряд. В середине была тучная, вся округлая, смуглолицая женщина, старшая теща, ене Абая, главная жена Алшинбая. Рядом с нею была настоящая ене, мать его невесты Дильды. Они держали в руках блюда со сластями - шашу.

- Ну, почтенные матери, давайте выкуп. Где выкуп? Иначе не увидите вашего сына! - закричали молодухи и встали возле занавеса, держа его за край.

- Выкуп будет! - сказала байбише и прихватила пригоршню сластей с блюда. - Только покажите нам лица наших детей!

Занавес раздвинулся, и успевшие приготовиться Абай с дружками предстали перед женщинами в приветственном поклоне. Абай стоял, склонив голову, не поднимая глаз.

- Да будет жизнь твоя долголетней! Да пошлет Всевышний тебе счастливые дни, свет мой ясный! - С этими словами бай-бише стала разбрасывать с блюда шашу: сушеный урюк, изюм, конфеты. Толкаясь, хохоча, девушки и молодки бросились подбирать сласти.

- Пусть будет счастливой твоя новая жизнь, которую ты начинаешь! Долгих лет радости и веселья тебе, родной мой Абай! - так приветствовала его подлинная теща, мать Дильды. Подошла, обняла его, расцеловала в обе щеки. Абай стоял перед нею молча, смиренно опустив глаза. Впрочем, в таких случаях зятьям и должно вести себя скромно, немногословно. Им необязательно отвечать, что-то говорить.

Но все равно, Абаю в этот вечер было тяжко и неуютно. Даже нахлобученный на самые глаза тымак, под которым было жарко и пот стекал по лбу на лицо, - причинял мучительное неудобство, раздражал его, и он чувствовал себя окончательно несчастным.

А тут еще со всех сторон на него откровенно, без стеснения, с диким любопытством пялились зрители, засунувшие головы в дверной проем, одну над другой. И все обменивались между собой мнениями:

- Ну и как? Красивый женишок?

- Под пару ли будет нашей дочери?

- Выглядит вроде бы ничего. А тебе как?

- Да красив, вроде.

Абай не в силах был поднять голову. То, что его вырядили, как девушку на выданье, надели на него ярко-красный чапан и выставили на всеобщее обозрение, совершенно убивало Абая. Порой он даже забывал, почему здесь, ему казалось, что за какие-то провинности выставлен на посмешище, и люди тычут в него пальцем, восклицая: «Смотрите! Это ведь Абай! Он и есть, тот самый!»

И, наверное, под его настроение, - в доме жениха молодым гостям было совсем невесело. Даже посидев в чайном кругу, они не особенно разговорились друг с другом, общее настроение не поднялось. Жумагул, Ербол и остальные дружки жениха, которым веселья и остроумия обычно было не занимать, теперь сидели с постными лицами и лишь вежливо переговаривались с девушками, окружавшими их.

Но и тут наблюдательный Абай заметил что-то необычное в этих чужедальних девушках. У нескольких он увидел необычайно белые лица и щеки ярко-макового цвета. По молодой неопытности он еще не знал, что девушки в этих краях, особенно в роду Бошан, чьи аулы близко подходят к городу, пользуются пудрой и накладывают на лицо румяна.

После чаепития в дом жениха пришли старшие джигиты из свадебного каравана - Такежан, Мырзахан и остальные. Они привели с собой певцов-сэре и молодых джигитов этого аула. Сразу стало шумно, непринужденно, пошли веселые разговоры, раздались смех и шутки.

Жениха окружили девушки и молодухи-келин. Но не было среди них той главной, ради которой совершался весь этот праздник, - невеста Дильда пока не появлялась.

Приезд Абая в аул невесты можно было назвать по-разному. Это и урын келу, «тайный приезд», хотя тайны никакой не было, а были со стороны жениха многие подарки родственникам и родственницам невесты. А то называлось - кол устасу, то есть «рукопожатие» - церемония первого показа, первой встречи жениха с невестой. Тут уж приходилось жениху набраться терпения: невесту так просто ему не покажут.

Прежде всего, родители с обеих сторон должны устроить той в честь первой встречи жениха и невесты. Той - дело многотрудное. Требует тщательной подготовки безо всякой спешки, о затратах говорить излишне. Надо думать только о том, чтоб все были довольны. Лишь после хорошего тоя можно провести и кол устасу-