Пять королевств Ирландии - Джеймс Стефенс

Глава 5

Однажды жрицам пришлось здорово поволноваться — Финн узнал о себе чуть больше, чем ему полагалось. А было это так.

Утром того дня в избушку зашел человек, и жрицы, быстро переговорив с ним, усадили его за стол, предварительно выставив из дома Финна. Потом человек собрался уйти, и тетушки взялись немного проводить его. Выйдя из дома и увидев мальчика, странник вдруг преклонил перед ним колено, поднял руку и сказал: „Моя душа принадлежит вам, о юный господин!”

Услышав это, Финн сразу понял, что душа этого человека принадлежит ему так же, как и его ботинки, пояс и все прочее имущество.

Вернувшись, женщины начали долго и таинственно перешептываться. Они то загоняли Финна в дом, то снова выставляли его за порог. Они носились вокруг дома, не переставая шептаться. Они что-то вычисляли по форме облаков, по полету птиц, по длине теней, по двум жукам, ползущим по плоскому камню. Они кидали через левое плечо кости каких-то зверьков и делали еще множество совершенно невообразимых вещей.

Потом Финну объявили, что наступающую ночь он проведет на дереве, и ему запрещено петь, свистеть, чихать и кашлять до самого утра.

…Но Финн чихал. Он никогда в жизни не чихал так много и так громко, как в ту ночь. Он чихал так, что едва удерживался на дереве. А мерзкие мухи так и лезли ему в нос — по две сразу — и заставляли его чихать еще сильнее.

„Ты делаешь это нарочно!” — раздавался время от времени зловещий шепот снизу.

Но Финн делал это отнюдь не нарочно. Он еле-еле держал себя в руках, вспоминая все, чему его учили. Ему хотелось не чихать — визжать от страха, а более всего он мечтал спуститься с этого проклятого дерева на твердую землю.

Однако он не стал ни визжать, ни тем более спускаться. Он честно просидел всю ночь на дереве, тихий, как мышь, и столь же настороженный, и только под утро, не выдержав, рухнул вниз.

А утром на лесной дороге показалась компания странствующих бардов. На этот раз няньки не стали оберегать Финна от излишних знаний и вышли навстречу вместе с ним.

„Идут сыны Морны!” — коротко и ясно сказали барды.

Возможно, сердце Финна от этих слов забилось бы в гневе, если бы оно уже не было исполнено предвкушения приключений. Еще бы :— ожидаемое свершилось! Ведь за каждым часом… нет, даже мгновением жизни Финна стояли сыны Морны. Это за ними он несся вокруг дерева, сжимая терновый прут! Это за ними он скакал и петлял, подобно зайцу! Это за ними он нырял, как выдра, и плавал, как рыба! Они всегда были с ним — они жили в его доме и ели его пищу. Они снились по ночам и их прихода ждали с утра. Они слишком хорошо знали, что, пока по земле ходит сын Уайла, их сыновьям покоя не будет. Они считали, что яблоко от яблони недалеко падает, и представляли Финна во всем похожим на Уайла, только еще более могучим.

Друидессы с самого начала знали, что сынам Морны рано или поздно станет известно про их убежище. Они ни на минуту не забывали об этом и все свои планы строили, оглядываясь на это. Ведь любой секрет рано или поздно раскроется. Какой-нибудь раненый воин, возвращающийся домой, мог обнаружить малыша, пастух в поисках своего стада или компания бродячих певцов — да мало ли народу проходит за год даже через такой глухой лес! Даже вороны могут разболтать секрет, а под любым кустом могут оказаться излишне любопытные глаза. А как сохранить секрет, если он сам кричит о себе на весь мир? Если он резвый, как козленок, и шумный, как целый выводок волчат? Ребенка еще можно спрятать, но попробуй спрячь подростка! Он будет носиться до тех пор, пока его не привяжешь, а если его привязать, он примется свистеть.

Когда сыновья Морны, наконец, пришли, они не обнаружили в лесу никого, кроме двух угрюмых женщин, впрочем, встретивших их вполне радушно. Можете себе представить веселый взгляд Голла, тщательно обшаривающий каждый угол! А как ругался Конан, злобно глядя в глаза женщинам! А как Грубиян мак Морна шатался туда-сюда, сжимая топор в своей огромной лапе! А как Арт Ог проклинал все на свете!

„Если бы щенок был здесь, мы бы нашли его!” — в конце концов выкрикнули они и ушли.

Глава 6

Но „щенка” там уже не было. Финн ушел с бродячими певцами.

Это были младшие барды, только что прошедшие первый год обучения. Они направлялись домой, чтобы удивить и восхитить своих земляков знаниями, приобретенными в величайших школах певцов. Они уже изучили законы стихосложения, а также множество ученых хитростей, о которых, впрочем, Финн уже слышал. И на каждом привале, в тени деревьев или на берегу реки, они оттачивали свое искусство, обращаясь к палочкам, на которых огамом[6] были вырезаны первые слова и строки заданий по стихосложению. Считая своего юного спутника новичком в делах мудрости, они начали было учить его огаму, но вскоре убедились, что писать он умеет не хуже их самих — уроки женщин-друидов не прошли даром.

И все же молодые поэты были бесконечно интересны Финну — не столько тем, чему их учили, сколько собственными знаниями. Он ведь не знал, как выглядит, шумит и движется толпа, как ссорятся и мирятся воины, как громоздятся дома в городах, на что похожи войска и раны… С огромным интересом слушал он истории о рождениях, свадьбах и смертях, рассказы об охотах со множеством егерей и псов — в общем, о том шуме, который составляет соль и суть самой жизни. Финну, выросшему среди лесных теней и листьев, все это казалось новым и потому чудесным. А еще были смешные рассказы про владык Ирландии, про их облик, привычки, доблести и глупости…

Компания шумела, как стая грачей, и в конце концов привлекла внимание Лейнстерца, великого грабителя Фиакула мак Кона. Он напал неожиданно и перебил всех бардов одного за другим, не оставив в живых никого. Будь они постарше, Фиакул, может быть, и не смог бы в одиночку убить их всех. Хотя, может быть, Фиакул тоже был не один, но хроники об этом умалчивают. Как бы то ни было, барды отправились в мир иной.

Финн был достаточно хладнокровен, чтобы спокойно смотреть,