Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Е-е... Как говорится, слово найдет свою дорожку, скот -своего хозяина. У слепого одно желание - когда-нибудь видеть своими глазами, а ты дал нам увидеть справедливость. Хотя ты еще молод, айналайын, желаю тебе стать ага-волостным, старшим над всеми волостными!..

После того как два младших брата, Исхак и Шубар, дали свое согласие все заплатить без суда, Такежан тоже не стал отнекиваться. С угрюмым молчанием стал ждать окончательного слова Абая. Тот высказался кратко, но решительно и веско. Его решение было таким: за потраву прошлогоднего и нынешнего урожая с пяти «земель» должны заплатить по две головы лошадей за поле, в общем выходило, значит, двадцать голов. За семь украденных коней, учитывая приплод, следовало получить десять «ток» - что в понятии местных кочевников означало десять полноценных коней-пятилеток, или столько же кобылиц с жеребенком, или десяток коров с телятами.

Радость двух стариков-жатаков была такова, что они сидели, словно лишившись дара речи. Казалось, что каждый из них молился про себя. И нескоро они забормотали: «О, Кудай, какая удача! Бисмилла! Пусть исполнится, сказанное тобой!» Они будто молились Абаю.

Его решение не могло понравиться братьям, но им пришлось молча проглотить свое недовольство. Можно было оспаривать, торговаться, урезать, доказывать обратное, но братья знали непреклонность Абая, поэтому согласились с ним молча и безоговорочно. Но он не закончил на этом.

- Надо постараться, чтобы скот попал в руки этих двух бедных стариков, - жестко глядя на братьев, продолжил Абай. -Может быть, кому-нибудь из вас покажется - «время пройдет, потом увидим». На это не надейтесь: в течение трех дней все тридцать голов должны быть переданы старикам. Сейчас же при мне посылайте своих атшабаров, пусть соберут, отсчитают и пригонят полноценный скот в токах - взрослый с молодняком вместе. Через три дня, когда будете передавать скот, я буду на месте. Своими глазами увижу - тогда и скажу: «Решение исполнено, дело закончено».

Через три дня полностью были собраны и переданы жатакам все тридцать голов взрослого скота и молодняка. Оба старика, не в силах поверить своим глазам, непрестанно цокали языками и, потрясенные, молча рассматривали свое богатство. Затем подъехали к Абаю и, стоя перед ним, долго со слезами на глазах смотрели на него.

- Айналайын, Абай, как обрадуются жатаки! - наконец смогли они заговорить. - Разве в руках у них когда-нибудь бывало такое богатство? Так это даже не калым... Это целый кун за убитого человека! - лепетали старики. - Светлого счастья тебе, Абай! - благодарили старики.

Но когда отсчитали и передали в их руки скот, всплыло одно темное беспокойство. Заговорил об этом старик Дандибай, похлопывая своими маленькими, как у совенка, глазами:

- Так ведь теперь, Абайжан, когда нам отдали скот... его могут ведь и назад отобрать? Конечно, это счастье, когда у нас скота стало не на один калым для одной невесты, а на пять невест, но ведь когда мы погоним его домой, в степи на нас могут напасть, дать по голове соилом, сбросить на землю, оставить лежать в двух местах, недалеко друг от друга, а весь скот угнать. Лихие воры есть у тобыктинцев, найманов, кереев! Кто этого не знает?

Даркембай обругал товарища трусом и заворчал на него:

- Кто может поджидать нас в пути? Ведь кругом люди! Будут какие-нибудь путники, пристроимся к ним!

Но Абай во все эти последние дни уже думал, тревожился о том же, что и Дандибай.

- Нет, Даркембай, Данеке не пустое говорит. Путь у вас далек. Широка местность между горами и вашим урочищем на Ералы. Могут обидеть лихие люди. Вот что, в таком случае надо, чтобы с вами был какой-нибудь молодой джигит, - сказал Абай и тотчас призвал Баймагамбета.

- Поезжай вместе с ними в наш аул при Байкошкаре. Гони с ними скот. Затем подберешь себе крепкого коня и поможешь им целым-невредимым доставить скот в Ералы. Айгерим передай от меня салем и скажи ей, чтобы она хорошо встретила этих гостей. Там в сундуке у меня спрятан шестизарядный револьвер, пусть дадут его тебе в дорогу. Ну, аксакалы! Бисмилла! Передавайте от меня привет своим людям. Кош! Кош!

Так проводил Абай своих друзей-жатаков.

А в это время на другом краю выборного становья в отдаленной крайней юрте под самой горою происходила другая сходка - воровская, и там верховодил Такежан. Он был на встрече с двумя матерыми ворами-барымтачами, Серикбаем и Турсыном. Обоих воров Такежан издавна держал при себе, но на длинном поводке. Теперь, уединившись с ними, он давал им свои указания, но прежде чем приступить к ним, крепко выматерил по всем канонам:

- Вы, собаки, туды вашего отца и вашу тещу... Я должен отомстить этим жатакам! Если вы не сделаете этого вместо меня, то я желаю вам, когда вы будете убегать от погони, напороться задницей на острый кол!

И он навел их на выехавших из юрточного городка двух жатаков со стадом штрафного скота.

- Угоните!

Оба барымтача были мужики молодые, крепкие, коренастые, как два коротко отпиленных чурбака. Турсун был попроще, тупее, в нем сразу же взыграла дурь, и он заматерился еще азартнее, чем Такежан:

- Уай! О чем болтать? Да мы их туда, да мы их сюда! Жата-ков этих! Да мы их живо в бараний рог... туды твоего отца. Дай только волю моим рукам!..

Но Серикбай был трезвее, к тому же он уже имел дело с этими жатаками, угнав и забив семь их лошадей, и теперь опасался ненароком попасть им на глаза. И он предложил не торопиться. Расчетливый, хитрый, он сумел убедить Такежана в том, что сейчас немедленно не стоит угонять у них штрафной скот: он во внимании всех на большом сходе. Зимой, во время бурана, все и будет сделано - этот скот исчезнет у жатаков, будто унесет его вьюгой! Такежан одобрил этот воровской план.

Теперь, когда дело жатаков решилось с успехом, Абаю больше делать было нечего на съезде, и он мог бы уехать. Но он решил остаться, чтобы посмотреть несколько судебных тяжб, которые рассмотрит новый главный бий Асылбек. И в эти же дни