Плещущийся - Андрей Скабичевский

будет, тот психанет и куда-нибудь отправится по своим делам – с него станется. Проблема была не в этом, проблема была в том, что либо эти четыре остановки ты проезжаешь на ТРИНАДЦАТОМ трамвае, либо объезжаешь почти весь маршрут, а по времени это еще дольше, чем добираться пешком.

В общем, выбор был невелик и уже спустя пару минут Серега Гоменюк садился в ТРИНАДЦАТЫЙ трамвай. Как всегда, там было отвратительно. В трамвае почему-то стоял запах пота и мочи, Сереге даже пришлось уткнуться носом в кулак, чтобы мерзкие запахи просачивались не так интенсивно. Пассажирские кресла были липкими, стекла разрисованы всякими информативными надписями типа «TDK fan Г. Р. О.Б» или «Лёха ехал в ПТУ». Детей почему-то в салоне не было, одни пенсионеры с недоверчивыми взглядами да мужичье с налившимися кровью глазами со своими раздраженными бабами с затасканными сумками. Хвала Мартену, ехать было всего четыре остановки и Щавелю недолго пришлось выносить мрачное наследие проклятого трамвая.

Петр Петрович Петряковский жил в своем доме из красного кирпича советской постройки с бетонным еврозабором, гаражом, летней кухней, сараем (который он, по слухам, отжал у соседки-пенсионерки) и несколькими сотками земли.

Гоменюк подошел к серому еврозабору, нажал на пупырышек звонка. Вышел хозяин в одних синих спортивных штанах, демонстрируя всей улице свое внушительное волосатое пузо. Петряковский подошел к забору, смерил Серегу взглядом и, так и не переходя к приветствию, кивнул в сторону футболки молодого бетонщика:

– В этом будешь работать?

О сменной одежде для работ на земле Серега не подумал.

– Футболку сниму, а штаны закатаю, – нашел выход из положения Щавель.

– Ну, давай-давай, – пробурчал мастер участка.

Серега зашел во двор, Триппер показал ему бельевую веревку, натянутую между домом и летней кухней, на которую можно повесить футболку.

– Петр Петрович, а сколько заплатите? – Серега мысленно уже прикидывал, куда вести Вальку.

Триппер вылупил глаза и побагровел, как будто Щавель попросил переписать на него все имущество Петряковских. И чуть повышенным тоном пробасил:

– Не обижу, Гоменюк.

Глядя на выпученные глаза мастера и почуяв в его голосе что-то недоброе, Серега решил, что лучше в данную тему пока не углубляться. «Не обижу» звучало как обещание заплатить не меньше положенной таксы, хотя расценок на копание картошки Гоменюк не знал.

Триппер отвел его в сарай, где он хранил необходимый для сбора урожая инструментарий: лопату, ведра и прочий инвентарь. Внезапно в недрах сарая Серега увидел висящую на крюке ручную лебедку, так называемую жабку, с табельным номером цеха, нарисованным белой краской на металле. Это была та самая «жабка», которую якобы потеряли во время последнего капремонта. Во время больших капремонтов, когда на объект сгоняют много ремонтных бригад, в народе называемых «рэксами», очень многие из этих «рэксов» живут по принципу «добудь оружие в бою». Другими словами, нужно улучшить собственный инструментарий за счет работающих рядом таких же работяг. Если рядом с тобой работает бригада из другого ремонтного цеха и кто-то из них зазевался или пошел в столовую, оставив весь инструмент охранять ротозею, который тут же залип в мобильный телефон или уснул, не считалось зазорным своровать сварочный кабель, сопло с резака, а то и весь резак с бачком, электроды, зубила, монтажные пояса, ручные лебедки, строительные блочки, пружины отбойных молотков и прочий необходимый инструмент. Серега вспомнил, что именно в последний капремонт на прокатном станке пропала ручная лебедка, и Триппер тогда еще штрафанул бригаду монтажников за пропажу. «Жабка» была нужна для того, чтобы поднимать листы металла. После её пропажи работу все равно нужно было делать, поэтому было решено поднимать листы металла на веревке. При первом же подъеме веревка порвалась, листы упали и деформировались, за что Триппер штрафанул еще одну бригаду монтажников, а потом еще за несоблюдение техники безопасности оштрафовал бригаду бетонщиков (в которой кстати был Серега), предложившим тянуть листы на веревке. Теперь вдруг оказалось, что пропавшая лебедка висит в гараже у Триппера.

– О! Наша «жабка»! – радостно и простодушно констатировал факт Серега.

Триппер побагровел. Багрянец заливал лицо, спускался по шее через грудь к волосатому животу. Казалось, что сейчас багровый живот лопнет и оттуда вылупится еще один миниатюрный толстощекий Петр Петрович-третий, ну или Чужой на худой конец.

– Шо «о», Гоменюк?! – повышенный тон переходил в рев, – Ты работать пришел или у меня по хате рыскать?

Серега понял, что ляпнул не подумавши и теперь над потенциальным заработком нависла вероятность потери.

– Работать, конечно, – Щавель отвел взгляд от опасной лебедки, всем своим видом выражая якобы полное непонимание происходящего и одновременно желание потрудиться.

Грузный мастер всучил ему ведро и пустые мешки и чуть ли не насильно вывел в огород. Огороду было ни много ни мало – три сотки. Процесс был максимально немудреный: Триппер выкапывает картофельный куст, а Серега, согнувшись, собирает молодую картошку в ведро. По мере наполнения ведра картошка высыпается в мешок.

Следующие четыре часа Щавель провел в позе раком, выбирая из земли картофелины. Триппер был бдителен до мелочности. Он постоянно указывал Гоменюку на пропущенный или зарытый овощ, так что Сереге приходилось дополнительно руками раскапывать землю в поисках потенциальной картошки. От взора Триппера, как от ока Саурона, не скрывалось ничего. Казалось, толстый мастер видит засыпанный картофель даже через землю. Петр Петрович не брезговал даже старой посадочной картошкой (если не сильно сгнила), а также картошкой размером с вишню, аргументируя, мол, свиньям пойдет. Для такой картошки было отдельное ведро, к концу сборки заполненное чуть больше, чем на треть. Как это количество овощей спасет свиней от голода, Серега не понимал, но с хозяином спорить не стал, а просто чертыхаясь ползал по земле, ища картофель в местах, куда тыкал требовательный перст Триппера. Спина у Щавеля затекла, голова, еще не до конца отошедшая после вчерашнего, слегка кружилась, колени трусились, земля забилась в глаза, рот, нос и уши. Зато целых два раза Петряковский милостиво разрешил Сереге попить воды.

Наконец вся картошка была собрана в мешки, которые Триппер сам отнес в сарай, не давая больше Щавелю возможности поглядеть, что еще было интересного в сарае. Видимо, совместный труд сближает людей, потому что после работы Петряковский предложил Сереге помыться в летнем душе и даже выдал ему полотенце.

После душа Серега почувствовал себя другим человеком. Теплая вода смыла вместе с грязью и усталость. Он уже предвкушал, как сейчас с деньгами, абсолютно трезвый поедет к Вальке, как пригласит её в кафе или ресторан, и там окончательно завладеет сердцем юной девицы.

– На, держи! – голос толстого мастера выдернул Серегу из мира фантазий.