Плещущийся - Андрей Скабичевский

class="p1">Триппер протягивал ему набитый чем-то огромный кулек. Ничего не понимая, Щавель взял кулек в руки и раскрыл его. Там лежали несколько десятков респираторов «лепесток», зимние ватники и новые рабочие ботинки. Догадка осенила Серегу, но он отказывался в это поверить.

– Петр Петрович, а деньги? – просительно залепетал молодой бетонщик.

– Гоменюк, я тебе чё, банкомат? – Триппер загудел своим привычным тоном, которым он разговаривал с провинившимися подчиненными, – Зарплата только во вторник. Сдашь вещи – получишь деньги!

Действительно, все эти вещи являлись некой внутризаводской валютой. Раз в год каждому рабочему выдавался комплект рабочей робы летний – штаны и пиджак, и зимний – ватные штаны и зимняя ватная куртка. Также летом выдавались рабочие ботинки, а зимой полусапоги. Еще каждый день рабочему в зависимости от уровня загрязнения рабочего объекта выдавался от одного до трех простейших респираторов типа «лепесток» и каждый месяц рабочие рукавицы. Все это добро можно было использовать, но если у тебя с прошлого года оставались более-менее целые вещи, то новые обновки можно было вынести за завод и сдать барыгам. Барыги брали все: перчатки, спецодежду, обувь, каски, пояса, респираторы, стельки, валенки, мыло хозяйственное, электроды, сварочные кабеля и прочий рабочий инструмент. Платили за это копейки, а потом продавали это добро уже по нормальным ценам строительным и ремонтным организациям, не входящим в состав завода.

Пока Серега с ошалелыми глазами рассматривал вещи в кульке, Триппер, как сомнамбулу, за руку вывел его за ворота и, не прощаясь, захлопнул за ним калитку.

Такого поворота Щавель не ожидал. Постояв какое-то время, собираясь с мыслями, он пришел к выводу, что планы терпят изменения, но задача остается прежней. Нужно было спихнуть набитый кулек перекупщикам и получить за него деньги. Но вот незадача – самую лучшую цену дают барыги на Центральном рынке, а Центральный рынок работает до 14:00. Серега посмотрел на экран телефона. Часы на экране показывали 14:45. Расчетливый человек мог бы подождать до следующих выходных и получить за вырученное добро максимальную цену от перекупщиков с Центрального рынка. Но Серега таковым не был. В их районе сдать рабочие вещи можно было только в одном месте – в сапожной мастерской, в которой сидел скорее барыга, нежели сапожник, Георгий Айнагоз по кличке Жора Грек.

Сапожная мастерская находилась возле большого гастронома почти в центре рабочего поселка, от дома Триппера до неё было километра два. Щавель счел благоразумным пройти это расстояние пешком. Пешая ходьба весьма помогает снять напряжение от обиды, нанесенной коварным мастером, и настроиться на оптимистический вектор. По дороге ему посчастливилось утолить чувство голода: проходя по частному сектору, сорвал несколько достаточно спелых яблок с деревьев, щедро развесивших свои плоды за пределы невысоких заборов. Набив желудок, Серега опять размечтался. Он представлял, как сейчас получит у Жоры свои деньги, как приедет к Вальке, как отвезет её в кафе, как будет угощать её пивом с фисташками (почему-то именно это блюдо в его фантазиях являлось самым романтичным), как она оценит по достоинству его щедрость, его компанеистость и, конечно же, его доброту. После такого, вероятнее всего, Валька захочет его пригласить домой, а там неизбежно они окажутся в её постели. А на следующий день невыспавшийся, обязательно с засосами и расцарапанной спиной, Щавель будет переодеваться в раздевалке, и все коллеги вокруг него будут уважительно на него поглядывать. А бригадир Александр Иванович Кобчик просто взглянет в глаза и сразу все поймет, и не станет сильно напрягать Серегу работой, – даст отдохнуть утомленному ночными забавами трудяге. Так в приятном возбуждении юный Ромео достиг заветной сапожной мастерской.

Жора Грек был на месте. Это был тучный мужчина лет пятидесяти с немного выпученными черными глазами, крупными ушами и носом. Он родился и вырос в городе N, но говорил почему-то с непонятно откуда взявшемся мягким южным акцентом, произнося вместо буквы «ы» букву «и» и смягчая твердые согласные мягким знаком. Одним из его выражений, ушедшим в народ было: «бистрий как мольния». Когда-то он работал на заводе монтажником, но очень скоро понял, что коллективный труд по единому тарифу не приносит ему должного морального удовлетворения. В первую неделю работы на заводе Георгий Айнагоз осознал, что для того, чтобы получать зарплату как все, необязательно работать как все. Приняв как аксиому заводскую мудрость «Хоть работай, хоть сачкуй, все равно получишь аванс», Жора принялся искать возможности работать как можно меньше, но при этом получать как минимум так же. И чтобы все это было на законных основаниях. Благо лазейки были. Варианты получения травмы и регистрацию брака как причины пропуска работы Айнагоз отмел как недостойные. Сначала Жора стал донором и начал сдавать кровь, а значит, получал законный отгул в день сдачи крови и на следующий день, но такой отдых согласно законодательству можно было устраивать раз в 60 дней. Потом он стал ухаживать за молодой терапевтом из заводской больницы, что позволило ему брать больничные сроком до недели так часто, как это позволяли заводские нормативные документы и КЗоТ. Георгий Айнагоз просился на все курсы повышения квалификации, а также осваивал смежные профессии. В цеху монтажник обязан был выучиться хотя бы на одну смежную профессию. Жора Грек освоил все имеющиеся: сварщика, резчика, стропальщика и тельфериста. Его тяга к знаниям объяснялась очень просто: обучающие курсы проходили минимум две недели с отрывом от производства и оплатой за счет предприятия. Но рабочего времени все равно было катастрофически много по меркам Жоры Грека. И тогда он поступил в техникум, чтобы дважды в год посещать оплачиваемую сессию. На заводе Георгий Айнагоз проработал два года с небольшим, причем за последний год он поставил личный рекорд посещаемости. С его слов выходило, что за весь рабочий год он отработал только около четырех месяцев, остальное время на законных основаниях он был отлучен от производственного процесса. Поставленный рекорд посещаемости и стал для Жоры Грека концом его заводской карьеры. Поняв, что в обмане системы он достиг максимума, Георгий расстроился и уволился. Но за время, проведенное на заводе, Жора с удивлением обнаружил, что фактором дополнительного заработка в виде продажи собственной спецодежды и защитных средств никто из работяг особо не заинтересован. Жора проследил путь товара от завода до рыночных барыг, от барыг к внезаводским организациям и стройбригадам, сложил два плюс два и открыл обувную мастерскую в киоске типа «батискаф», по счастливой случайности находящемся недалеко от дырки в заводском заборе. Вершиной сапожного искусства Жоры Грека на момент открытия предприятия было умение залить подошву силиконовым клеем, а сверху прилепить стельку. Но