Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Абай настроится и возьмется за дело, он способен справиться с трудностями, которые не по зубам никому другому из современной молодежи. Кунанбай никогда не сомневался в уме и способностях Абая. И решение Кунанбая явилось результатом его многих раздумий о незаурядном сыне.

Когда на другое утро Абай пришел к нему, отец заканчивал утреннее чаепитие. В комнате было прибрано и чисто подметено. Дастархан перед отцом еще не был свернут. Оказалось, что раньше Абая в дом пришел Такежан. Он сидел в сторонке, поджав ноги, словно школяр медресе перед учителем. Кунанбай удалил из комнаты всех, кроме сыновей, и приступил к разговору.

Он обращался к обоим сыновьям, но слова его были предназначены только для Абая. Начал с того, что напомнил о своей старости. Жизнь свою, какая бы она ни была, хорошая или плохая, прожил он в постоянной, тяжелой борьбе. Боролся он ради благополучия и хорошей жизни своих потомков. Теперь они выросли, и настала пора им взяться за достойные дела, которые окажутся им по плечу. И верных друзей, и врагов своих они обретут только из среды сверстников. Голос нового времени они услышат лучше, чем старики, найдут новые способы добиваться победы. И на этот путь они должны выйти вместе. Если сегодня один будет впереди, то второй - завтра. Спорить за первенство не нужно. Сейчас выбор отца падает на Абая. Он должен стать волостным старшиной.

Кунанбай давно уже не говорил так серьезно и долго с Абаем.

Сын посидел некоторое время молча, как бы в раздумье, наконец откашлялся и ответил:

- Благодарю, отец, за ваше доверие. Вы правы, желая переложить бремя жизни на нас, сыновей. Вам надо уйти от всех забот и жить на покое... Но вы сказали, что я должен стать волостным. И мне приходится отвечать прямо: я отказываюсь, отец, должность начальника волости не для меня. Это не лицемерные слова. Тем более, что на эту должность вполне подходит Такежан, и он старше меня, и способностей в нем не меньше моего. Пусть он и будет волостным!

Заканчивая говорить, Абай бросил взгляд на Такежана - и чуть не рассмеялся. Тот, хотя и сидел по-прежнему в смиренной позе, но стал меняться прямо на глазах. Лицо его залилось краской, сразу поглупело от радости. И через минуту смиренный школяр стал превращаться в хитрого и жадного хазрета, который, словно кот, облизывается при виде весьма аппетитного пидия, приуготовленного для него при чтении заупокойной молитвы.

Но Кунанбай не мог так сразу отступить, тем более что отказ сына явился для него полной неожиданностью. Он дважды переспросил у Абая о причине отказа.

Первый раз Абай коротко ответил: «Не смогу быть волостным». Но когда отец, не удовлетворенный этим, попросил толком объясниться, Абай дал пространный ответ. Для того чтобы руководить народом, вождь должен быть вполне зрелым человеком. Абай же не чувствует себя таковым. А власть в руках незрелого человека, что острая бритва в руке ребенка. Он или себе навредит, или же навредит другим. Абай не о себе беспокоится, а ему жаль народ, который возложит на него надежды и ничего доброго не сможет получить от неумелого правителя. Если когда-нибудь Абай почувствует, что он готов, то сразу же даст согласие - даже и без настояний отца.

- А пока, отец, не принуждайте меня, - закончил он.

Кунанбай резко отвернулся от него и посмотрел на Такежана. Предложил ему должность. Того долго упрашивать не пришлось: «Куп!» - поспешно произнес он слово согласия.

Спустя недели две Такежан уже сидел в начальниках волости и осваивался в новом положении. Советников у него хватало. С одной стороны, это был его отец Кунанбай, с другой стороны - дядья Майбасар, Жакип и их окружение.

Новоиспеченный волостной старшина успел побывать в Семипалатинске. По просьбе Кунанбая, заранее переданной нарочным, советчиком по городским делам согласился быть сват Тыныбек. Благодаря ему, сам аким Семипалатинского уезда стал принимать Такежана, и в уездном дуане он стал известен. Воспользовавшись столь большими связями, Такежан в первую уже поездку в город сумел спроворить много своих и не совсем своих дел. Самым значительным было - решение насчет преследования барымтачей Балагаза, Абылгазы и иже с ними.

Приступив к должности, Такежан прежде всего начал с того, что взялся за преследование шайки скотокрадов. Он привел с собой из города отряд стражников в пять солдат, придал им с десяток своих джигитов и отправил в горы Чингиз на ликвидацию бандитов. Жумагул, которого Такежан поставил своим атшабаром, повел отряд в качестве проводника. Вторым атша-баром у волостного был молодой джигит Карпык. С отрядом отправился Толепберды.

Только в самых исключительных случаях в Тобыкты приходили царские солдаты. Чтобы зря не будоражить людей, их завезли в контору волостного приказа ночью. А когда наутро они, неуклюже держась в седлах, поехали верхом на лошадях через аулы, все казахи, стар и млад, с опаской смотрели на их серые шинели и на синевой отливающие стволы огнестрельного оружия.

В горах Чингиза отряд легко обнаружил шайку Балагаза, который ничего подобного не ждал. Произошла первая внезапная стычка. Барымтачи отбились и ушли в горы дальше. Началось преследование, которое затянулось. Солдаты, не очень часто выезжавшие из города, в степи и в горах чувствовали себя неуверенно, в седлах держались мешковато. Скакать стремительно, отпустив поводья, и джигитовать с ружьями в руках они не умели, а при необходимости быстро ехать по горному бездорожью цеплялись двумя руками за луку седла. И два разбойника, которых они преследовали, представлялись им неуловимыми дьяволами.

То и дело вытаскивая из футляров длинные подзорные трубы, они много раз на протяжении дня останавливались и подолгу осматривали дальние ущелья. Хорошо видевший беглецов невооруженными глазами и узнавший их по лошадям, Толепберды выходил из себя и кипел от злости, досадуя на эти задержки. «Дать бы ему по кадыку! - злился он, глядя на стражника, который смотрел в трубу, задрав подбородок. - Или взять соил да огреть бы его по башке!» Но делать было нечего. Приходилось только скрипеть зубами от злости. Группа захвата не могла двигаться быстрее. Она растянулась длинной цепочкой, - и нетерпеливые казахи оказались впереди серых шинелей.

Абылгазы и Балагаз отправили своих товарищей по узкому ущелью, а сами, оставив при себе только Адильхана, схоронились в одном из боковых ответвлений, за отвесным выступом. На крутом повороте, сверху, они увидели, насколько вытянулась цепочка преследователей, и решили устроить засаду. Толепбер-ды и другие казахи, далеко оторвавшись от стражников, скакали разрозненно, сильно растянувшись, совершенно уверенные, что барымтачи на