Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

вместе с незначительным доходом (естественно, если сравнивать его с огромным состоянием господина де Бламона) и составляет предмет упреков супруга. (Примеч. автора.)

3

Маленькая испанская болонка, чрезвычайно редкой породы, подаренная Валькуром своей возлюбленной. Валькур научил болонку приносить Алине булочку с вложенной в нее любовной запиской. Получив записку, Алина отдавала фолишону свое послание, также спрятанное в булочке. Собачка, верно служа своему хозяину, относила записку Валькуру. Влюбленные переписывались таким образом два года, причем эта невинная уловка стала возможной лишь благодаря проворству и хорошей выучке собачки. Фолишон сновал туда и сюда и ни разу даже не надкусил булочку, которой ему несомненно очень хотелось полакомиться. (Примеч. автора.)

4

Пристрастие судебных крючков к загадкам, иносказаниям и взяткам, по всей видимости, осталось таким же сильным, как и во времена Рабле. Вот как этот автор описывает их в «Пантагрюэле»: «Мы прибыли на остров Застенок (имеются в виду парламенты). Те из наших людей, кто пожелал высадиться на берег, тут же были арестованы по приказанию Цапцарапа, эрцгерцога Пушистых Котов. Цапцарап предложил им разгадать некую загадку. Поняв, в чем дело, Панург бросил судьям набитый золотом кошелек, так что те в страшной сутолоке кинулись его ловить. После такой приличной “подмазки” присяжные согласились выдать паспорта, необходимые для продолжения пути». (Примеч. автора.)

5

«Первейшая человеческая потребность — питаться; ремесло, дающее людям пропитание, — первейшее из ремесел». «Велизарий», глава XII. (Примеч. автора.)

6

Здесь, как и в иных местах романа, читатель не должен забывать о том, что он был написан за год до Революции. (Примеч. автора.)

7

Совет этот относится и к читателю, который не сможет ни в чем разобраться, если не прочтет данное письмо с предельным вниманием. Когда он будет приближаться к развязке, особенно читая пятьдесят первое письмо, ему необходимо будет вспомнить о сказанном здесь. (Примеч. автора.)

8

Слабоумные педанты (или скорее своеобразные бесноватые) употребили свою скудную и несчастную жизнь на то, чтобы показать другим педантам, какими способами человек может позволить себе избавиться от сограждан так, чтобы совесть оставалась вполне спокойной. Ради убеждения вторых педантов, совершающих в судах множество омерзительных преступлении, первые придумали миллионы высокопарных софизмов, один другого запутаннее и абсурднее. Известнейший член этой банды, бесноватый Жусс, к примеру, умудрился «неопровержимо» доказать, что отсутствие весомых доказательств при вынесении смертного приговора является несомненным свидетельством того, что подсудимый заслуживает такого наказания. Теперь я задам вопрос: кто более виновен перед человечеством — Картуш или, может быть, некий славный плут, измысливший и опубликовавший столь опасные и омерзительные теории, которые спустя какое-то время были преступно претворены в жизнь? (Примеч. автора.)

9

Она вышла замуж в пятнадцатилетием возрасте; в шестнадцать она родила Алину; теперь, когда пишутся эти письма, госпоже де Бламон тридцать пять с половиной лет. Она писаная красавица высокого роста с нежными, приятнейшими чертами лица — одним словом, кладезь талантов и очарования. (Примеч. автора.)

10

Господин де Бламон пятнадцатью годами старше своей жены. О пороках этого человека можно составить себе ясное представление по письмам — такой человек способен внушать ужас. Трудно вообразить личность более отвратительную: мрачный взгляд, безобразный рот, очень длинный нос, низкий лоб с залысинами, выступающий подбородок. Парик он носит чуть ли не с детства. Роста он высокого, однако тщедушен и сутул, грудь впалая, голос слабый и хриплый. При всех своих недостатках он очень умен и обладает немалыми познаниями. (Примеч. автора.)

11

Это письмо было вложено в то, что следует дальше. (Примеч. автора.)

12

Читатель, полагающий, будто эпизоды эти включены в роман без особых на то причин и что их, следовательно, можно или пропустить, или прочесть бегло, допускает грубейшую ошибку. (Примеч. автора.)

13

Мимоходом уместно упомянуть о том, что в Лионе, как в никаком другом городе Франции, духовенство окружено всеобщим презрением. Всегда, и не без основания, считалось, что парижское духовенство представляет собой корпорацию самых порядочных людей в столице. Относительно же лионских святош можно смело утверждать противоположное: плутовство, алчность, невежество и грязный разврат — вот их характерные черты. (Примеч. автора.)

14

После Афин ни одно из государств Греции не владело таким могущественным флотом, какой был на острове Коркира, ныне Корфу, принадлежащем Венеции. Гомер в «Одиссее» великолепно описывает могущество и богатство этого острова. (Примеч. автора.)

15

Надо ли удивляться тому, что автор, в течение долгих лет открыто заявлявший об этих убеждениях, томился в Бастилии, где его и застала Революция. (Примеч. издателя.)

16

Еще в середине нынешнего века Сале представлял собой своеобразную независимую республику, граждане которой являлись не только отчаянно-храбрыми пиратами, но и удачливыми торговцами. Сале был присоединен к королевству в правление отца нынешнего марокканского монарха. (Примеч. автора.)

17

Этот рассказ заставляет содрогаться от ужаса; он, бесспорно, вызывает омерзение. Но у этих дикарей быть побежденным — явное преступление. Так почему же им не наказывать преступников принятым у них способом? Ведь и мы караем наших преступников, используя средства, мало отличающиеся по варварству от описанных выше. Таким образом, и у них и у нас творятся те же самые ужасы и, следовательно, мы не вправе обвинять дикарей в варварстве только потому, что обставляем свои действия с несколько большей пышностью. Обвинять народы может лишь философ, который, признавая преступлениями лишь крайне незначительное число считающихся ими, вообще не лишает никого жизни. (Примеч. автора.)

18

Возвышенные размышления взяты из великолепной вступительной части бессмертного труда господина Реналя. Книга принесла автору великую славу и одновременно покрыла позором нацию, осмелившуюся подвергнуть ее запрету. О Реналь, твой век и твоя страна недостойны тебя! (Примеч. автора.)

19

Содержать у себя во дворце таких женщин — какими бы отвратительными они ни были, — одна из статей роскоши для чернокожих владык, способных предаваться самым утонченным наслаждениям. В любовных утехах мужчины возбуждаются по-разному, так что источником удовольствия для них может в равной мере служить и предмет чрезвычайно красивый и чудовищно безобразный, ведь физически люди крайне отличаются друг от друга. В данной области нельзя