Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

Базаралы радостно вскинулся, с благодарностью посмотрел на Абая и сразу же засобирался уходить. Он ждал, конечно, что Абай не останется безучастным, но его ясно высказанное решение придало Базаралы уверенности и силы. Он заторопился ехать на переговоры к Кунанбаю, не оставшись даже на полдневную трапезу. Сел на коня и отправился в Карашокы.

В аул он прибыл поздно вечером. В доме Нурганым гостей не было, Кунанбай не разрешил войти туда Базаралы, велел отвести его в гостевой дом и там подать угощение.

Базаралы долго просидел один. Старая прислужница подала ему чай. Он выпил чай, затем решительно поднялся и пошел к Кунанбаю, не дождавшись его приглашения. Джигит даже не стал одеваться, вышел из гостевого дома в одном бешмете, без шапки.

Кунанбай полулежал, облокотившись на подушки. Нурганым растирала ему ноги, при этом рассказывала какую-то сказку. Известно было, что Нурганым славится как сказительница.

Кунанбай холодно ответил на приветствие Базаралы, однако джигиту это было все равно, ибо слишком много горячей боли и возмущения принес он в своем сердце. Он сел и сразу заговорил о деле. Говорил уверенно, твердо, с полным сознанием своей правоты. И каждое слово его речи словно оттачивало с обеих сторон обоюдоострый меч его правды. Нурганым не сводила с джигита глаз, слушала его, то вспыхивая, то бледнея, впервые в жизни столь потрясенная силой и красотой правдивого слова.

Начал Базаралы с решений и поступков Такежана.

- Связал одной веревкой дряхлых стариков и зеленых юнцов и грозится учинить над ними кровавую расправу. Видимо, Кунанбая, своего отца, считает слишком старым, чтобы мог он услышать о его преступных делах и остановить их. Или считает, что, уйдя с должности, отец лишился своего человеческого достоинства и величия? Как осмелились Такежан и Майбасар пойти на свои подлые дела, пока на нашей земле еще жив такой человек, как вы? - Так говорил Базаралы.

Но ответ Кунанбая был сдержан и скуп:

- Ты был у Такежана, говорил с ним?

Базаралы ответил, что не был, не разговаривал. Но узнал обо всем достоверно и сразу направился сюда. Он перечислил людей, попавших в список. Донес салем, отправленный с ним старшиной рода Жигитек Байдалы: «Такежан на глазах у всех превращается в волка, способного съесть своих волчат». Все плененные и отправленные в тюрьму и на каторгу явно обречены на смерть. Такежан может быть уверен, что навсегда избавится от этих родичей. Только пусть позаботится о том, чтобы с ними отправили их смертные саваны, а для детей их, которые умрут голодной смертью, заранее вырыли могилы. Неужели он не понимает, что народ никогда не простит ему этих злодеяний? И что такое зло не останется без возмездия? Так закончил Базаралы и умолк.

Кунанбай все выслушал, спокойно вник в суть сказанного, но ему не понравилась угроза, которую он почувствовал в конце речи Базаралы.

- Ты пришел, выходит, чтобы показать свою силу. Но мне ее не надо показывать! Этим меня не убедишь. Ты хочешь обвинить Такежана? Так и скачи к нему, на нем покажи силу свою! - сказал Кунанбай.

Разговор сам собою быстро подошел к концу. Говорить больше было не о чем. И Базаралы закончил холодно, со сдержанным вызовом:

- Такежан выбрал путь зла - не щадить никого. Пусть будет так. Но этот путь известен, на этом пути встречаются ненависть, вражда и месть - и это будет переходить из поколения в поколение. Жигитеков вынудят пойти по этому пути, но не они будут виноваты. Имя того, на которого ляжет проклятье потомков, уже и сейчас известно...

Кунанбай, выслушав Базаралы, непонятно уставился на него единственным своим глазом.

- Жа! Ты свое уже высказал! Пора остановиться.

Базаралы вышел. Кунанбай нахмурился, прикрыл свой глаз, надолго задумался. Сказку свою Нурганым не стала продолжать. Весь вид его напомнил молодой жене суровую снежную зиму. Облик мрачной старости проступал в каждой черточке окаменевшего лица Кунанбая.

Не сказав ни слова, он подобрал ногу, которую разглаживала и проминала Нурганым в присутствии гостя. Этот джигит позволил себе в разговоре с Кунанбаем то, чего не осмеливался ни один человек в Тобыкты. Высказав все, что хотел, он ушел с полной уверенностью, что победил в словесном поединке. Но если подумать - то ведь прав Базаралы. Этот Такежан переходит всякие границы. Не знает меры. Замахивается даже на такого человека, как Базаралы. Никогда не любивший жигитеков, сам Кунанбай, однако, ни за что не стал бы враждовать с Базаралы. И сейчас ему хотелось стать на его сторону, вступиться, защитить его - но он быстро победил свою минутную слабость. Напомнил себе, что Базаралы приходил к нему от рода Жигитек, вновь объявившего ему вражду, противостояние и месть.

Вернувшись в гостевой дом, Базаралы поужинал в одиночестве и сразу лег спать. Предыдущие дни и ночи были полны беспокойства и душевного разлада. Но сейчас, открыто высказав Кунанбаю все наболевшее, Базаралы улегся в постель с чувством великого удовлетворения на сердце и мгновенно уснул, как только голова коснулась подушки.

Он внезапно проснулся в темноте, почувствовав неясную тревогу. Не сразу понял, где он и какое время ночи сейчас. В комнате кто-то находился, стоял рядом с его постелью.

- Кто тут? - спросил он.

- Не бойся, это я,- тихо ответили ему. Он узнал голос Нур-ганым.

- О, алла... ты что надумала, сумасшедшая, - шепотом произнес Базаралы, приподнимая голову с подушки.

Тихо засмеявшись, Нурганым тепло навалилась на него, склонилась лицом к лицу к нему и тоже зашептала:

- Жаным, дорогой мой, ты уже давно владеешь моим сердцем. Его сам мырза отдал тебе.

И она со стоном прижалась к нему и слилась с ним в жарком, бесконечно долгом поцелуе.

Голоса умолкли, слова больше не звучали. Два молодых, сильных тела сплелись в любовном объятии.

После Нурганым хотела встать и уйти. Но джигит не в силах был расстаться с ней.

- Жаным, душа моя! Ты пробудила во мне бурю! Побудь со мною еще немного! - и джигит, приподнявшись, вновь крепко обнял Нурганым.

Однако она мягкими, сильными руками отстранила его. И сказала дрогнувшим голосом:

- Где бы ты ни был на этом свете, Базеке, моя душа и мои помыслы всегда будут рядом с тобой, любимый!

Еще раз она поцеловала его и быстро, бесшумно вышла из комнаты. Джигит остался один. Она пробыла с ним, казалось ему, всего одно мгновение, но оно