Смотритель. Барчестерские башни - Энтони Троллоп

Однако мы должны немного вернуться назад. (Но лишь очень немного, ибо до конца третьего тома места остается мало, а нужно еще распутать судьбы всех наших друзей. Вот если бы мистер Лонгмен разрешил мне написать еще четвертый! Он превзошел бы первые три, как седьмое небо превосходит все низшие ступени небесного блаженства!)

Когда они возвращались из Уллаторна, доктор Гвинн не без труда сумел убедить своего друга архидьякона избрать менее воинственную тактику, чем тому хотелось. «Не следует показывать, что мы раздражены, а так как в этом деле мы бессильны, то было бы неразумно держаться таким образом, будто от нас что-то зависит, – доказывал декан. – Если епископ твердо решил назначить в богадельню другого человека, угрозы его не остановят; а архидьякону епархии не подобает пускать в ход угрозы против своего епископа. Если доктор Прауди назначит в богадельню другого, нам останется только предоставить его негодованию публики. В конце концов может оказаться, что подобный шаг не повредит вашему тестю. Я повидаю епископа, но, с вашего разрешения, поеду к нему один». Архидьякон подскочил на сиденье. «Да, один. Так я буду чувствовать себя спокойнее. И во всяком случае, я узнаю, каковы его намерения».

Архидьякон пыхтел, закипал, поднял стекло в окошке кареты, снова его опустил, продолжал спорить до ворот своего дома и там наконец сдался. Все были против него – его собственная жена, мистер Хардинг и доктор Гвинн.

«Прошу вас, доктор Гвинн, удержите его!» – просила накануне своего гостя миссис Грантли. «Сударыня, я сделаю все, что в моих силах», – ответил галантный декан и сдержал слово, заслужив вечную благодарность миссис Грантли. А теперь мы можем вернуться в кабинет епископа. Доктор Гвинн отнюдь не предвидел ожидавшую его трудность. Он, как и весь церковный мир Англии, слышал, что миссис Прауди не ограничивает поле своей деятельности кладовыми, гардеробными и бельевыми. Однако он никак не ожидал, что, приехав к епископу с визитом в час дня, застанет его в обществе супруги; и уж во всяком случае, он и помыслить не мог, что супруга не удалится тотчас после обмена приветствиями. Но скоро он понял, что миссис Прауди удаляться не намерена.

Епископ накануне был очарован доктором Гвинном и не сомневался, что доктор Гвинн был в равной степени очарован им. Этому он и приписывал его визит и был весьма польщен такой любезностью декана колледжа Лазаря, который, едва приехав в Пламстед, уже счел нужным навестить его. А то, что они были противниками и в политике, и в вопросах доктрины, придавало этой любезности еще большую цену. Поэтому епископ сиял улыбкой. И миссис Прауди, которой нравились люди с титулами и званиями, также была готова встретить доктора Гвинна с распростертыми объятиями.

– В Уллаторне было удивительно приятно, не правда ли, господин декан? – сказала она. – Надеюсь, миссис Грантли не очень утомилась?

Доктор Гвинн сказал, что они все немного устали, но сегодня чувствуют себя прекрасно.

– Превосходная женщина мисс Торн, – заметил епископ.

– И говорят, примерная христианка, – сказала его жена.

Доктор Гвинн объявил, что весьма рад это слышать.

– Я еще не видела ее школы дня субботнего, – продолжала миссис Прауди, – но не премину вскоре там побывать.

Доктор Гвинн только наклонил голову. От архидьякона и мистера Хардинга он кое-что слышал про миссис Прауди и ее воскресные школы.

– Кстати, господин декан, не будет ли миссис Грантли иметь что-либо против, если я как-нибудь осмотрю и ее школу дня субботнего? Я слышала, что она ведется превосходно.

Доктор Гвинн не взял на себя смелость судить об этом. Он не сомневался, что миссис Грантли будет счастлива видеть миссис Прауди у себя в любой день, когда миссис Прауди сделает ей честь навестить ее, то есть если миссис Грантли будет дома.

Легкая тень омрачила чело миссис Прауди. Она увидела, что ее предложение не вызвало особого удовольствия. Эти нераскаянные порождения ехиднины по-прежнему жестоковыйно коснели во грехах.

– Архидьякон, как мне известно, против подобных учреждений!

Доктор Гвинн усмехнулся. Он не сумел бы удержаться от этой усмешки, даже если бы она стоила ему его деканского кресла.

Миссис Прауди снова нахмурилась и сказала:

– «Пустите детей и не препятствуйте им!» Разве не должны мы помнить это, доктор Гвинн? «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих!» Разве не должны мы помнить это, доктор Гвинн? – И при каждом вопросе она грозила ему указующим перстом.

– О, конечно, сударыня! – ответил декан. – И архидьякон, несомненно, помнит об этом не только по воскресеньям, но и в будни.

– В будни, – возразила миссис Прауди, – их нельзя пустить и не препятствовать им, потому что они трудятся в полях. По будням они принадлежат родителям, но по воскресеньям они должны принадлежать священнику. – И грозный перст был вновь вознесен.

Декан начал понимать и разделять то глубочайшее отвращение, которое всегда выражал архидьякон при упоминании миссис Прауди. Как он мог одолеть подобную женщину? Взять шляпу и откланяться? Но он хотел бы прежде добиться своей цели.

– Милорд, – сказал он. – Мне хотелось бы поговорить с вами по одному делу, если у вас найдется для меня немного времени. Я приношу свои извинения, но, право же, я отниму у вас не более пяти минут.

– О, конечно, конечно! – ответил епископ. – Мое время в вашем распоряжении, доктор Гвинн. Прошу вас, не извиняйтесь! Прошу вас!

– Тебе ведь нужно еще столько сделать, епископ! Не забывай, что ты сейчас очень занят, – воинственно объявила миссис Прауди, разгневанная посетителем.

– Я отниму у его преосвященства не более минуты, – сказал декан и встал, полагая, что либо миссис Прауди удалится, либо епископ пригласит его пройти в соседнюю комнату.

Однако не последовало ни того ни другого, и доктор Гвинн несколько секунд молча простоял посреди комнаты.

– Быть может, это о Хайремской богадельне? – спросила миссис Прауди.

Доктор Гвинн растерялся от неожиданности и сознался, что действительно хотел поговорить с епископом о богадельне.

– Нынче утром епископ окончательно назначил смотрителем мистера Куиверфула, – сообщила миссис Прауди.

Доктор Гвинн осведомился у епископа, так ли это, и, получив официальное подтверждение, тотчас распрощался.

«Вот к чему приводят реформы! – сказал он себе, спускаясь с крыльца. – Епископы – знатоки греческих пьес были все же не настолько плохи».

Мы уже упоминали, что перед отбытием в Уллаторн мистер Слоуп получил письмо от своего друга мистера Тауэрса, приведшее его в то отличное расположение духа, которое последовавшие события несколько омрачили. Вот это письмо – пусть его краткость послужит нам извинением:

Дорогой сэр!

Желаю Вам всяческого успеха.