Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

которая тебе хорошо известна. Здесь я полагаюсь на тебя. Наверное, предстоят немалые усилия, большие хлопоты. Будь готов ко всему, держи во внимании все дело, не отвлекайся, не упускай из виду ничего - следи за всем днем и ночью!»

Таково было письмо Абая сыну.

Абиш распорядился заложить пролетку, стал собираться. Чтобы остаться незаметным, поверх офицерского мундира надел широкий чапан, на голову водрузил татарскую шапку. Пока Данияр и Какитай запрягали лошадь в возок, Абиш написал два заявления. Одно было на имя уездного начальника, другое - в Семипалатинский окружной суд. Обе бумаги были подписаны именем девицы Макен Азимовой, прибывшей из Чингизского уезда.

Когда, свернув бумаги и одевшись на выход, Абиш собрался выйти из дома, то неожиданно решительно выступила вперед Магрипа, его молодая жена. Она заявила, что поедет с ним. И Какитай, и Данияр, и сам Абдрахман считали нежелательной ее поездку глухой ночью, не совсем безопасную, к тому же. Однако Магыш сумела всех их убедить, высказав следующее:

- Макен моя близкая подруга, она как родная сестра. Мы расстались, не каждый день можем увидеться. А теперь, когда ей грозит опасность, как я могу остаться в стороне, находясь совсем близко от нее? Не судите меня, мой супруг, возьмите с собой.

Высказано было столь убедительно, непреклонно, что у Аби-ша не нашлось слов возражения. Лишь взглянул он в огромные темные глаза Магыш, с любовью и доверием смотревшие на него, да ласково обнял ее за плечи и коротко сказал: «Поедем!»

В двухместной коляске Какитаю пришлось сесть на место возницы. Резво тронув с места вороного иноходца, он направил его в открытые ворота.

В Затоне, в доме Абена, все уже спали. Лишь сильно встревоженный Дармен, не раздевшись, лежал возле крепко уснувшей Макен. Он и выбежал из дома, когда подъехала коляска и остановилась у ворот.

Абиш не стал даже въезжать во двор, очень спешил. Дел на день грядущий предстояло сделать немало. Собравшись во дворе, друзья переговорили обо всем.

Тем временем в доме, встревоженная уходом Дармена, проснувшаяся Макен вдруг увидела стремительно входившую в комнату Магрипу. Молча метнувшись к ней, обняла ее, прильнула лицом к ее лицу. Целовали друг дружку в заплаканные глаза, в мокрые щеки. Снова и снова размыкались и вновь смыкались их объятия. Жгучая тревога за подругу, горечь разлуки, радость неожиданного свидания - все это было причиной их бурных слез, и слезы подруг были воистину горькими и солеными.

Абиш попросил Макен подписать заявления, предварительно объяснив, для чего они составлены и к кому обращены. Чернильным карандашом девушка крупными буквами написала внизу листочков: «Макен Азимкызы».

- Вас подстерегают опасности, но мы с вами, поэтому ничего не бойтесь. Сидите спокойно, не тревожьтесь ни о чем. Вы сделали все хорошо. Что свершилось, то и свершилось, иншалла! - теперь нам надо постараться, чтобы у вас и дальше все было благополучно! Но враг наш не сидит без дела, враг силен и жесток - не дай Бог, чтобы он настиг вас! Мы будем защищать вас, я и Какитай, а также два самых надежных наших джигита - Абди и Абен. Они сильные и могучие не только духом, но и телом! Вы сделали хорошо, и ни о чем не сожалейте! Мне думается, что и ты, Магыш, айналайын, присоединяешься к нам!

Завершив речь на ласковом, шутливом слове, Абдрахман сияющими глазами посмотрел на заплаканных, встревоженных подруг.

Никто после Абиша не счел нужным сказать что-нибудь еще. Макен, протянув к нему руку, дрожащим от слез голосом сказала: «Теперь я ничего не боюсь... О, Абиш, теперь я все выдержу, что бы мне ни выпало!»

Магрипа, слышавшая слова подруги, снова обняла ее, поцеловала в глаза и сказала с нежным и страстным воодушевлением: «Ты выдержишь! Знаю, ты все выдержишь, душа моя!» Сказано это было тихим голосом, но все услышали.

Между тем джигиты подробно обсудили свои будущие действия. Одного из коней, которых Мука и Алмагамбет должны были переправить на этот берег, решено было держать стреноженным за двором, в зарослях затонского тугая, - чтобы любая важная весть могла быть вовремя доставлена отсюда в дом Данияра, для Абиша и Какитая. Мука же и Алмагамбет, с утра переправившись через Иртыш, должны быть здесь, в Затоне, чтобы день и ночь быть рядом с Дарменом и Макен.

Легкая коляска, прикатившая полчаса назад, отправилась назад по той же объездной дороге, по которой прибыла, не потревожив сон затонских обывателей. И в то самое время, когда коляска проезжала по центру Большого Семея, у белой паровой мельницы, мимо паромной пристани, туда причаливали три большие лодки, полные людей и лошадей. На одной лодке виднелся возок. Это были Даир со своими десятью джигитами и торговец Корабай с двумя здоровенными малаями.

После отказа Сеила перевозить их, Даир и Корабай все-таки нашли других лодочников, подняли их и уговорили перевезти отряд преследователей на другой берег.

А в Затоне, в доме Абена, в задней комнате, ворочалась в постели Макен, которой никак не спалось. Рядом находился Дармен, тоже не спавший. Оба не заговаривали друг с другом, старались взаимно сберечь покой, и были охвачены одной и той же тревогой. В памяти Дармена, поминутно окатывая его сердце горячей волной счастья, наплывали пережитые мгновения его любви... И пусть она была еще совсем недолгой, - но воспоминания о ней будут для него неизбывны до конца жизни.

Он встретил Макен, когда ему исполнилось уже двадцать пять лет. Никогда раньше сирота Дармен не грелся в лучах любви, не горел в огне страсти. Он был не раз искренним доброжелателем, наперсником любви и дружбы друзей и товарищей своих, надежным посредником и хранителем нежных тайн девушек и молодых женщин, к которым относился истинно по-братски. Оказавшись доверенным и свидетелем печальной, прекрасной любви Абиша и Магрипы, что вспыхнула на его глазах, Дармен вскоре почувствовал такой же огонь и в своем сердце. Словно слилась любовь друга и его собственная, - Дармен полюбил Макен, задушевную подругу Магрипы.

В середине прошедшего лета, когда Абиш, как жених, последний раз перед свадьбой посетил ногайский аул, расположенный

в красивейшем урочище Керегетас, - друзья Абиша вместе с ним пробыли там дней двадцать в беспрерывных играх и веселье. Прибывший как дружка жениха, Дармен в те дни и ночи, гуляя и пируя, проводя бесподобные вечера в джайлау на игрищах, распевая песни и раскачивая девушек на качелях-алтыбакан, узнал, наконец, волшебство и своей собственной любви. Стройная, нежная Макен, все это время ежедневно встречавшаяся с ним во время