Путь Абая. Книга III - Мухтар Омарханович Ауэзов

Абиш невольно замешкался, когда перед его взором открылся чужой аул, но по всему было видно, что Акылбай и Кокпай, возглавлявшие группу, уже решили не объезжать его. Абиш оглянулся на джигитов, подстегнул коня и крикнул через плечо:

- Едем дальше!

Магаш, Дармен и Какитай отозвались одновременно: похоже, они еще раньше сговорились насчет незнакомого аула.

- Давайте-ка и мы спешимся тут, да попьем кумыса, а там и поедем! - услышал Абиш.

То, что они видели перед собой, трудно было назвать единым аулом: слишком уж он был большой и необычный, прежде всего, тем, что здесь стояло великое множество просторных белых юрт.

В тех аулах, что прежде видывал Абиш на джайлау, богатые белые юрты можно было по пальцам сосчитать, а жилища простых казахов - все сплошь серые или даже черные, убогие. Здесь же эти печальные лачуги скотников и пастухов были разбросаны по окраинам аула, растянувшегося вдоль реки на расстояние целого перехода жеребенка-стригунка. В середине селения красовались большие белоснежные юрты, их было много - семи-восьмиканатных, стоящих близкими рядами, а то и вперемежку, чистые, будто накрытые недавно, в один и тот же день, одним и тем же дорогим войлоком. Казалось, все эти юрты состязаются в своей белизне, то ли друг с другом, то ли с самими облаками. К тому же, все они, словно брачные отау, были украшены по боковине разноцветным сукном и бархатом. Странный, доселе не виданный аул!

Приблизившись к аулу, джигиты заметили про себя, что был он как-то по-особому гостеприимен. На каждой коновязи стояли по пять-десять коней под седлами. Ясно, что в ауле гостит множество людей, со всех сторон света прибывших разными группами, и теперь они сидят где-то в белых юртах, трапезничают и пьют кумыс.

Абиш так и не смог понять, куда они прибыли, пока, наконец, его не нагнал Дармен и тихо, будто бы кто-то чужой мог услышать, сообщил:

- Это ногайский аул, Абиш, аул самого Махмута!

Абиш удивился: зачем же тогда спешиваться в этом ауле?

- Здесь живет Магрипа, та самая, о ком говорила Дильда-апа! - сказал Дармен, с лукавой улыбкой глядя на него.

Абиш покраснел и ничего не сказал в ответ; он заметил, что в глазах Дармена мелькнула легкая зависть.

Знал бы он, на какую затею пошли его друзья! Вся их поездка, якобы к пещере Коныр-аулие, была лишь поводом для того, чтобы завлечь Абиша сюда. Именно Дармен и придумал это Коныр-аулие, он же и посоветовал Абаю отправить сына посмотреть пещеру.

Едва они вернулись из аула Дильды, Дармен замыслил некую уловку. Посоветовавшись с Магашем и Какитаем, он понял, как добиться того, чтобы Абиш, вроде бы случайно, встретил Магрипу. С этой мыслью он разыскал своего ровесника, балагура и весельчака Утегелды из ногайского аула. Сказал ему по секрету, как джигит джигиту:

- Давай-ка сделаем с тобой одно доброе дело... Мы скоро будем проезжать твой аул вместе с Абишем. Ты обязательно будь там в эти дни. Без тебя мы вряд ли сможем разыскать Ма-грипу в столь многочисленном ауле. А ты постарайся нас задержать, найди повод, чтобы мы заночевали. Пусть Абиш поглядит на Магрипу! Я сам видел ее и скажу откровенно: среди казахских девушек нет равной ей по красоте. Ну а кроме Абиша, разве найдется в этих войлочных юртах джигит, достойный ее? Нет еще такого, да, видимо, и никогда не родится!

Утегелды, на всю округу известный весельчак и балагур, свой человек в ногайском ауле, мог устроить все как нельзя лучше. Верный привычке любое дело превращать в шутку, он переменился лицом и смачно чмокнул и выпятил губу, изображая острую на язычок женге из аула, где сватали девушку.

- Ойбай! Это что же? Кто здесь джигит, кто драгоценное чадо истинно великого казаха? Не этот ли несуразный солдат, похожий на стриженого серкеша? И ты хочешь сказать, что вот он -сын самого Абая? Да за десять заходов ему не подойти к нашей Магыш! О, моя Магыш, кровь с молоком, луноликая красавица, - он не стоит ее!.. Так тебе скажут тетушки, помяни мое слово, Дармен, еще наступит день, и сам убедишься! Но коли без шуток, то подарок от каде теперь мне причитается, ибо свахой являюсь теперь я! Запомни, Дармен-посредник, сполна получу от тебя! Погоди, еще заставлю взвыть, за ноги буду таскать, в огонь и в воду кидать! - наконец закончил свои не совсем уместные шутки Утегелды.

Несмотря на то что он всячески шутил и балагурил, да и сам Дармен вдоволь потешался над его ужимками, Утегелды в конце концов согласился, говоря языком женге, быть «подружкой» невесты в этом деле - ее посредником.

И вот сейчас Дармен, который верховодил в сегодняшней поездке, как бы случайно привел Абиша в аул Магрипы. На самом деле, он заранее повернул джигитов на то поросшее арчой взгорье, за которым открывался большой аул белоснежных юрт. Подле одной восьмиканатной юрты, почти в самой середине аула стояла группа рослых и крупных, красиво одетых мужчин. Среди них у длинной керме хитро улыбался не кто иной, как весельчак Утегелды.

Дармен обогнал Абиша и сам повел всадников по краю длинного аула, вдоль берега реки.

- Держитесь за мной! Сюда поворачивайте! - командовал он, коротко оглядываясь, ловко направляя своего коня в узкие проходы между белыми юртами, пока, наконец, вся группа не достигла тех стоявших людей, что ждали у коновязи.

Абиш и его друзья учтиво поприветствовали их - чернобородых карасакалов средних лет и юных джигитов с едва пробивающимися усами. Последние тотчас подскочили к гостям и переняли поводья их коней. Путники спешились.

Краем глаза Абиш заметил, что к коню Дармена подскочил Утегелды. Помогая Дармену сойти с седла, весельчак шутил, изображая старую сваху:

- Е, долгожданный деверь мой! Вижу, сдержал свое слово, приехал! Но что поделаешь, у нас незадача, - золовка моя луноликая сегодня уехала в гости!

Дармена насторожили эти слова.

- Правда? - растерянно спросил он, разглядывая смеющегося балагура, чьи постоянные шутки всегда было трудно отличить от дельных слов. - Тогда скачи, позови ее! Пусть возвращается домой!

Восьмиканатная юрта, куда проводили гостей, изнутри казалась еще больше, чем снаружи, - настоящий круглый просторный зал, высокий, прохладный, и в то же время достаточно уютный. Здесь царил спокойный, торжественный, красно-коричневый полумрак. Пол был с порога до тора застелен коврами, а стены украшены тонкими шелковыми занавесками, отделаны шкурками бобра, обвешаны тускиизами. Всюду были расстелены толстые шелковые корпе, по всему