Повести монгольских писателей. Том первый - Цэндийн Дамдинсурэн

друзья мои, надеюсь, не хотите разделить участь этого большевика, — с издевкой обратился он к толпе. — Глупо оказывать сопротивление, когда можно договориться обо всем мирно. Всех мужиков в сторону!

Балсан смутно помнил, как очутился среди мужчин. Потом их разделили на две группы — в одну собрали стариков да калек, в другую — молодежь. Балсан оказался во второй группе. Всего годных к мобилизации набралось не более десяти человек.

Офицер зло сощурился:

— Ну-с, молодые люди, вам предстоит сражаться за святое дело — за избавление России от большевиков, за возвращение царя на престол. Воевать осталось немного, большевистское правительство долго не продержится. И вашего сельсовета больше не существует! — С этими словами он ткнул револьвером в сторону трупов. — Имейте в виду — так будет с каждым, кто осмелится оказывать сопротивление! А сейчас пусть деревенский староста приступит к исполнению своих прежних обязанностей — пора деревне вновь обрести хозяина. Кто здесь староста?

Стоявший особняком и, казалось, с удовлетворением наблюдавший за всеми действиями белых, человек лет сорока с лишним угодливо направился к офицеру.

— Я староста, — представился он, снимая шапку и кланяясь в пояс — Я бы и рад, ваше благородие, вернуть старый порядок, да только без вашей помощи у меня ничего не выйдет.

Офицер покачался в седле, под его тяжестью белый конь словно осел на задние ноги.

— Сейчас в этой округе все деревни под нашей властью, так что бояться тебе нечего, — утешил он предателя. — Советы уничтожены, белая армия продолжает успешно вести бои против красных. Наша окончательная победа не за горами. Так, во имя грядущей победы, собери-ка с крестьян зерно. Завтра сюда прибудет наш обоз, и к утру все должно быть подготовлено. Ясно?

— Будет исполнено, ваше благородие! По скольку собирать-то?

— Ну, до зернышка обирать крестьянина не надо, мы ведь не какие-нибудь там грабители. Возьмем немного. — Офицер умышленно повысил голос, чтобы все слышали, и, злобно усмехнувшись, отчетливо произнес: — Мы заберем у вас только тот урожай, который вырос на присвоенных вами землях. Эта земля никогда не была вашей, и мы на законном основании требуем зерно для нужд белой армии. Предупреждаю, в случае сокрытия зерна виновные будут расстреляны на месте без суда и следствия.

По толпе прокатился сдержанный ропот. Пригрозив ей револьвером, толстобрюхий обратился к новобранцам:

— Вам разрешается отлучиться домой, чтобы взять все необходимое — одежду, еду, коня. По первому сигналу явиться сюда! Бежать не советую! — многозначительно повторил он несколько раз. — Пуля все равно настигнет.

Толпа стала медленно таять. Проходя мимо, Балсан слышал, как деревенский староста заискивающе обратился к офицеру:

— Ваше превосходительство, не изволите ли дать разрешение родственникам похоронить убитых?

Офицер небрежно махнул рукой, и тотчас же к убитым, рыдая, кинулись жены и дети. Окровавленные трупы подняли, унесли в избы.

Балсан был ужасно напуган — всю дорогу он держался за рукав Андрея, словно ища у него защиты. Но Андрей и его семья, понимая, что помочь ему невозможно, стали собирать его в дорогу. Нина Ивановна положила в чистую холщовую сумку два больших свежих каравая и несколько кусков толстого свиного сала.

— Зачем столько? Я не возьму, — сопротивлялся Балсан. — В армии солдат кормят, а это вам самим пригодится.

Но Андрей невесело улыбнулся:

— Эх, приятель! Ничего хорошего тебя не ждет у этих бандитов. Белые лютуют перед смертью. Скоро им каюк — разобьет Колчака Красная Армия. Постарайся как можно быстрее сбежать от них и возвращайся сюда.

Гулко ударил колокол.

— Мне пора. — Балсан поднялся с лавки.

— Пусть минует тебя шальная пуля. Верю, что скоро опять увидимся, — сказал Андрей.

Они обнялись. Попрощавшись с Ниной Ивановной и мальчиками, Балсан скрепя сердце покинул избу. Что ждет его впереди? Почему только что налаженная жизнь оборвалась? Если ему не суждено счастье, то, может быть, доведется наконец изведать покой. Приходит ли счастье лишь как воздаяние за страдания и муки? Или его нужно завоевывать, как частенько говаривал Андрей? Тысячи вопросов теснились в голове Балсана, а отряд все ехал и ехал по мерзлой земле, покрытой густым серебристым инеем, и от его блеска было больно глазам. Наконец, когда погасло солнце и сгустились сумерки, отряд подъехал к незнакомой деревне и здесь расположился на ночлег. А на следующий день отряд достиг города. Балсана поразило скопление народа, длинные улицы, застроенные деревянными и каменными домами, а больше всего небо. Оно было темно от дыма, исторгаемого многочисленными трубами.

Новобранцев временно разместили в здании огромного железнодорожного вокзала. Сюда беспрерывно прибывали все новые и новые партии мобилизованных, а когда набралось сотни две, их посадили в поезд и отправили на запад. Поезд подолгу стоял на полустанках, страшно хотелось пить, но из вагонов никого не выпускали. Еды тоже никакой не давали — приходилось довольствоваться скромными припасами, захваченными из дому. На третьи сутки поезд с новобранцами прибыл в какой-то город. Там каждому выдали винтовку и солдатское обмундирование. Десять суток беспрерывно их обучали обращению с оружием, а потом погнали на передовую.

Выступили они на рассвете. Только отошли от города, как их настороженный слух стал улавливать доносившийся издалека гул орудий. Время от времени совсем близко гремели одиночные ружейные выстрелы. Пройдя еще некоторое расстояние, новобранцы увидели глубокие окопы с засевшими там солдатами в серых шинелях. Здесь вновь прибывших разбили на группы и распределили по окопам. Пальба не прекращалась ни на секунду, но тех, кто обстреливал окопы, не было видно. Едва Балсан опустился на дно окопа, как позади него разорвался снаряд. Черная земля мощным фонтаном взметнулась к небу и обрушилась на окоп. «Конец света», — подумал Балсан. И действительно, началось нечто невообразимое. Среди грохота орудий и свиста пуль Балсан не мог сообразить, что происходит. «Главное, чтобы пуля не угодила в лоб», — думал он, прижимаясь к земле, словно заяц, выслеживаемый лисицей. Внезапно кто-то с силой рванул его за плечо. Балсан поднял голову и увидел злое, землистого цвета лицо незнакомого офицера. Судя по тому, как офицер энергично двигал губами, можно было догадаться, что он пытается что-то объяснить Балсану, но Балсан ничего не слышал. Тогда офицер принялся тыкать пальцем в сторону солдат, стрелявших из окопа. Пока Балсан соображал, чего от него хотят, офицер так сильно ударил его по щеке, что он не удержался на ногах. Офицер рывком поднял его с земли и подтолкнул к стене окопа, жестом приказывая стрелять. Балсан посмотрел прямо перед собой — далеко впереди мельтешили человеческие фигурки. Он успел выстрелить всего два раза, а потом у него заклинило затвор. Пока он возился с затвором, солдаты выскочили из окопов и побежали. Балсан устремился