Дом в степи - Сакен Жунусов

С минуту, не меньше, они стояли друг против друга, не произнося ни слова. О чем было говорить? Халил,

исподлобья смотрел в замкнутое отчужденное лицо отца. Громадная тень Карасая закрывала всю стену. Халил поднял тюк с постелью и, задев по дороге отца, вышел.

Машины Дерягина не было, сарай с распахнутыми воротами стоял пустой. Халил сбежал с крылечка. Дика, увидев его с вещами, выскочил из кабины, помог уложить тюк с постелью.

Пустым, чужим показался на этот раз Халилу отцовский дом. Шурша сапогами по мокрой от росы траве, последний раз прошел он по двору. В темноте в углу двора он разглядел старую рассохшуюся арбу, лежала она тут с незапамятных времен. Возле арбы, жмуря бессонные глаза, лежали грузные сытые коровы с телятами. Нашарив веревку, Халил отвязал от арбы породистую пеструю корову, поднял на ноги.

- Держи,- сказал он Дике, передавая ему веревку.

- Куда вы?- зычно крикнул Карасай, выскочив на крыльцо.

Он подбежал к Дике и с ходу ударил его в грудь. Но не тот уж был Дика, что прежде. Не шелохнувшись, не посмотрев даже на прежнего грозного хозяина, парень шел и уводил с собой корову.

- Это Жалила корова,- сказал Халил.- Для его детей.

Он звонко хлопнул ладонью по гладкой высокой холке, корова, шумно вздохнув, качнула рогами, пошла быстрей.

- Да вы что?- испугался Карасай, забегая вперед и хватаясь за рога.- Не дам!

Но мощная медлительная корова, словно сделав окончательный выбор, нетерпеливо мотнула тяжелой головой, Карасай, не удержавшись, полетел на землю.

- Пошли, пошли,- не останавливаясь, сказал Халил.

На следующий день Дерягина не стало на автобазе. Встретившись с Тамарой, Халил рассказал ей о вчерашнем, и девушка рассердилась:

- Так чего же ты молчишь? Скрыть хочешь? Это же преступление! Ты понимаешь, чем они занимаются? Или ты тоже хочешь с ними под суд пойти?

- Так он же не ссыпал,- неуверенно оправдывался Халил. Он уже не рад был, что проговорился. Теперь, пожалуй, Дерягину не сдобровать,- уговорить, успокоить Тамару не было никакой возможности.

Рассердился и Моргун, узнав от Тамары, куда исчезают машины с зерном. Пожалуй, никто из рабочих не видел еще директора в такой ярости.

- У тебя совесть есть или нет?- накинулся он на Дерягина.- Тут за зернышко боишься, а он...

- А что вы на меня, что я сделал?- прикинулся дурачком шофер.

- Он еще спрашивает! Где ты шляешься с машиной по ночам? Где?.. Молчишь!

- Кто это вам наболтал?- возмутился Дерягин.

- Не твое дело! Иди и сдай ключи Морозову. Нету тебе доверия! Я тебя и так оставил только ради Райхан Султановны, а уж теперь... Хватит!

Дерягин топтался и не уходил!

- Иди, иди, некогда мне с тобой! И можешь не плакаться, не бить себя в грудь что больше не будешь. Слышали уже. Подыскивай себе другую работу. Вот, на ток можешь, в диспетчерскую или на бензоколонку. А в шоферы...- директор махнул рукой.

- Что ж, и на этом спасибо,- ядовито произнес Дерягин, швырнул ключи на стол и вышел. «Ну-ну, подожди!- грозился он, думая о Халиле.- Отомстил... Я тебе не так отомщу!»

Выйдя из конторы, он осмотрелся, подумал и направился к одиноко стоявшему в стороне дому Карасая.

Поздно ночью в поле на виду у поселка вспыхнул пожар. Узкий, рвущийся от земли столб огня взвился высоко в небо и задрожал, заплясал, отбрасывая вокруг колыхающиеся языки света.

Пламя заметили и ударили тревогу. На бригадных станах люди вскакивали и, щурясь спросонья, плохо попадали в рукава. Первыми к месту пожара успели шоферы, кочевавшие по ночным дорогам в долгих бессонных рейсах. Завидев огонь, они развернули машины и понеслись прямо по жнивью, не разбирая дороги.

Райхан в момент пожара была далеко, километров за двадцать. Огонь был виден и оттуда, но Райхан подумала, что это, ночуя в поле, ребята развели костер. Однако сила далекого огня не унималась, и ей стало не по себе: слишком уж врезался в память давнишний пожар, виденный в детстве. Тогда вот так же поздно, в глухое время, взметнулся огонь, слизнув труды аула за целое лето. В конце концов Райхан бросилась в машину и на последней скорости погнала на свет, заливающий полнеба.

Директор совхоза, как и все, кого тревога подняла с постели, был почти раздет. Люди, окружив жаркое пламя, колотили чем попало, закрывая лица. Огонь неудержимо рвался ввысь и было что-то буйное, ликующее в его неудержимой пляске. Горела машина, новенький грузовик, и никому из сбежавшихся не было понятно, как он очутился в таком месте, где шофер и каким образом загорелось.

Прикрываясь от жара рукой, Федор Трофимович подступил близко, очень близко, и вдруг что-то грохнуло в самой гуще огня, и взвилось вверх и, упав, покатилось по земле, шипя на мокрой траве. Взрыв прибавил огню силы,- полетели искры, густое стелющееся пламя вылилось на дорогу. Люди попятились, а в неунимающемся костре один за другим раздались четыре громких, оглушительных выстрела.

После этого пламя заметно пошло на убыль, а машина осела, будто стала ниже, пригнулась к земле. В сгоревшей машине взорвался бак с горючим и накалились от жара баллоны...

- Чья машина?- спросил Федор Трофимович.

Никто не знал, никто не произнес ни слова. В глубокой траурной тишине пламя зализывало металлический каркас машины. Тьма подступала ближе, карауля момент, когда погаснут последние огоньки. От грузовика осталась одна рама, будто калясь на горячей без капли жира сковородке.

Шофера не было, он не прибежал, как все, по тревоге и его не обнаружили в останках машины. В кабине было пусто, лишь торчали голые, как бараньи рога, горячие еще на ощупь пружины сгоревшего сиденья. Будь человек здесь, уж что-нибудь да осталось бы...

- Не трогайте здесь ничего,- сказала Райхан, унимая любопытных.- Надо позвонить, пусть приедут. А до того времени никого не подпускать. И знаки поставить, чтоб машины объезжали.

От пожара осталось огромное черное пятно. Пламя, разлившееся по дороге, достало и до обочин, где стеной стоял густой ковыль, но занявшийся было в траве огонь прибили, затоптали,- теперь остыло все и лишь коптило, рассыпаясь под сапогами мелкой, как пыль, золой.

Федор Трофимович засветил карманный фонарик. Канистры от сгоревшей машины валялись у самых ног. Носком ботинка директор повернул пустой обгоревший бачок и, склонившись, чтобы разобрать номер, направил узкий луч света. Прочитал и разогнулся, обескураженио утирая лоб. Райхан, почуяв неладное, придвинулась ближе.

- Халила машина, Талжанова...- сказал ей Федор Трофимович.