Дом в степи - Сакен Жунусов

Гости давно разошлись, и Халил стал укладываться спать. Его беспокоило, что Акбопе, как ушла провожать Оспана, так до сих пор не вернулась. Где она задержалась! После сегодняшнего вечера она не выходила у него из головы. Неужели он потеряет ее

или уже потерял? Но она так обрадовалась ему, когда увидела. Не может же быть, чтобы в ней говорили одни лишь родственные чувства!

В окнах стало сереть, подступал рассвет. Сон пропал, и Халил ожесточенно ворочался в постели, прислушиваясь, не раздастся ли стук дверей. Но тихо было, сонно, глухая, поздняя пора. Халил закутался в одеяло с головой, надеясь забыться и заснуть...

- Я сама не понимаю,- говорила тем временем Акбопе, впервые почувствовав к молчаливому шоферу доверие, желание поговорить по душам.- Раньше он мне казался мальчишкой и я относилась к нему, как к мальчишке. Играли, бегали, смеялись... А сейчас он другой какой-то... Вырос, что ли. Настоящий парень, мужчина. Ему уж жениться, видимо, пора...

- К. этому идет,- согласился Оспан.- Всем рано или поздно приходит время...

- Я сейчас вспоминаю, как отец хотел нас сосватать. Если б вы видели, что сделалось с Халилом! Он разговаривать со мной перестал, честное слово! Это уж сегодня он что-то разошелся. А до этого совсем как чужие были.

В голосе ее послышалась обида, и Оспан, помедлив, неуверенно спросил:

- А тебе не хочется считать его чужим?

По тому, как вдруг умолкла Акбопе, шофер понял, что вопрос его задел за больное. Они помолчали, потом молодая женщина робко пыталась объяснить:

- Тут сразу и не скажешь... Да, я считаю его лучше, чем остальные. Но ведь мы родственники! И вот как старшая сестра, я хочу, чтобы ему досталась не какая- нибудь там... а хорошая, достойная девушка. Что тут такого?

Пытаясь заглянуть ему в глаза, она взяла его за руку и Оспан осторожно обнял ее за плечи. Акбопе притихла, но руки не сняла.

- Парень он хороший,- сказал Оспан,- Я его люблю и с удовольствием бы братом назвал,,,

Издалека, со стороны рощи донесся протяжный петушиный крик, Акбопе вздрогнула: петухи кричали в доме, где она прожила столько лет, Оспан заботливо прижал ее, и она согрелась под его тяжелой рукой, успокоилась, засмотрелась на небо, Звезда, сорвавшись где-то в черной глубине, ярко прочертила над головами и погасла низко над землей,,,

Не в силах заснуть, Халил оделся и вышел из дома, Он надеялся увидеть Акбопе у ворот, но там стояла лишь машина Оспана, «Он не уехал еще?»- удивился Халил, почувствовав легкий укол ревности, Но подойти к машине постеснялся, хотя что-то подсказывало ему, что она там, больше ей быть негде, Воспаленное ожиданием воображение подсказывало, что вот он приближается к машине, а оттуда выскакивает Акбопе и набрасывается на него: «Чего ты меня ищешь,- скажет,- что тебе от меня надо?» Стыдно,,, И все же он не утерпел и, на цыпочках подкравшись, осторожно заглянул в кабину, Сердце его упало, Плечистый, словно из крутой глины сбитый здоровяк- шофер сидел с блаженным лицом и боялся пошевелиться, На широченной груди у него спала Акбопе, и лицо ее, как успел разглядеть Халил, было умиротворенное и счастливое, словно у ребенка, наконец- то нашедшего покой, Кажется, она даже причмокивала во сне,

От машины Халил отошел так же осторожно, на цыпочках, Он не мог забыть радостного выражения глаз шофера, терпеливо ждущего восхода, Оспан даже не заметил, что за ним подглядывали,

В душе Халил испытывал противоречивые чувства: жаль было несбывшихся собственных желаний и в то же, время он радовался счастью дорогого человека, «Хоть она нашла»,- утешал он себя, отправляясь обратно в дом,

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Карасай сдержал свое слово: Дерягин в его доме был укрыт надежно. За время вынужденного безделья ожоги на лице зажили, затянулся и болезненный волдырь на шее, напоминавший теперь складку на ляжке козы. Оставалась лишь рука, сильно попорченная на пожаре, Дерягин все еще не мог согнуть пальцев.

Первые дни таинственный гость подолгу валялся на кровати, наслаждаясь покоем и тишиной. Но постепенно добровольное заточение стало надоедать, и Дерягин заметался, его здоровое полнокровное тело требовало работы. Пропал сон, и долгие осенние рассветы изводили его настолько, что он осунулся и похудел.

День он проводил у окошка. Стояли последние ясные дни, и работы в совхозе сократились. Среди опустевших полей хорошо стала видна степная дорога, и Дерягин тоскливо провожал глазами каждую машину. Теперь шоферы уж не распахивали настежь обе дверцы и не задыхались в расстегнутых на груди рубашках. В шапках, теплых фуфайках, они и машины подготовили к зиме: радиаторы укрыты стегаными чехлами с небольшими «глазками» по бокам. Дорожная пыль по- прежнему вилась за машинами, но пропало знойное марево в глубине полей, и степь, еще недавно рыжая от спелого хлеба, сейчас была седой от полыни, и будто поблекла, увяла в ожидании снега.

Потом наступили холода, и Дерягин потерял последнее терпение. Низкие тучи поползли над степью, посыпались унылые дожди, а как-то утром, едва дождавшись рассвета, Дерягин подошел к окну и не узнал окрестностей: упал первый снег. Крупные хлопья устилали озябшую землю, все задернулось белой пеленой - и обитая дождем и ветром роща, и поселок, сильно разросшийся за то время, что Дерягин укрывался в гостях у Карасая. «Чего сидел, чего боялся?- ругал себя Дерягин, изнывая в заточении,- Трус!.. Уж лучше бы в тюрьму...»

Его появление в комнате, где Япишкина по обыкновению угощала заезжих шоферов, вызвало большое изумление. Пока подвыпившие гости, узнав пропавшего Дерягина, сидели с разинутыми ртами, квартирантка сообразила и бросилась к вошедшему чуть ли не на шею.

- Вася! Вернулся?! Вот радость!

- А что?- забормотал сильно подвыпивший шофер за столом.- Машин хватит. А хочешь, так мою бери. С меня довольно, вот, по горло. Поднял целину!

Гости уже еле сидели за столом, и Дерягин узнал проверенную привычку Япишкиной: споить заезжих так, чтобы они потеряли всякое соображение. А с пьяным расчет проще: бери сколько хочешь.

- Мы тут тебя не забываем, Вася,- сказал другой шофер, утирая мокрые вялые губы.- Султановне, видать, конец скоро сделаем. Я, например, пока она тут, не успокоюсь... Нет!

- Хозяйка!- оживился первый, силясь подняться из- за стола, но не смог и плюхнулся обратно на табуретку. Ты подай-ка, хозяйка... Письмо-то, письмо. Пусть Вася прочитает. Мы