Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

«Я прощаю вам, — отвечал он своей жене, — эти порывы излишней строгости и категоричности; поскольку вы уроженка Испании, не удивляет, что вы отчасти переняли нравы и обычаи мстительных мавров — народа, едва знакомого с цивилизацией. Моя дорогая подруга, вы должны знать, что я посчитаю себя бессовестным человеком, если по моему навету несчастные разбойники будут вздернуты на виселицу; да, они напали на наш дилижанс, обобрали меня до нитки, бросили в темницу: но именно потому я и отказываюсь жаловаться на них властям, в противном случае меня замучают угрызения совести. Губить разбойников — значит отдаваться жажде мщения, а это недостойно чувствительного человека; поступать так — значит обнаружить преступную слабость. И в самом деле, только слабый духом не способен спокойно вытерпеть несправедливость, зато сильный духом вынесет ее с презрением; изучая законы поведения людей, я обратил внимание на одно странное обстоятельство: мстительностью, как правило, отличаются лишь низкие души, они-то не терпят оскорблений, потому что не обладают силой выстоять, перенести нанесенную обиду; и хотя на деле эти слабые духом люди заслуживают весьма малого, им всегда кажется, что их недооценивают. Человек сильный духом, напротив, никогда не подумает, что оскорбление адресовано именно ему, так что он либо не обращает на насмешки ни малейшего внимания, либо встречает их с холодным презрением; мщение выставляет оскорбление напоказ, поэтому сильный человек лучше не даст заподозрить, что он обратил внимание на это оскорбление, ведь обрушившись на обидчика, он тем самым только подтвердит его правоту.

Пусть продажные наймиты, отправляющие людей на эшафот ради низкой корысти, ищут убежище разбойников; я же предпочитаю хранить молчание; человек, предающий своих врагов, выглядит отвратительно. Положим, вы схватите злодеев, но как их тогда заставить раскаиваться в содеянном, если среди граждан водятся мерзкие доносчики? Предоставим властям ловить преступников и не будем мстительными, если нам придется стать жертвами последних. Отдавшись мести, мы взваливаем на свои плечи тяжкую вину, нарушаем естественный порядок вещей; итак, не будем уподобляться недостойным людям, сохраним наше нравственное превосходство и простим разбойников. Трудно без волнения присутствовать на представлении трагедии “Атрей”, нельзя без слез слушать прекрасный ответ Гусмана Замору:

С тобой мы поклоняемся богам различным:

Твои — тебе повелевают убивать и мстить;

А мой — когда я чуть не стал твоею жертвой,

Наказывает мне жалеть тебя и даровать прощенье.[51]

Ах, мои дорогие подруги, — продолжал беседовать с нами мягкий и чувствительный де Берсак, — чем лучше мы знаем людей, тем терпимее к ним относимся. Если бы разбойники захотели исправиться, то я, возможно, помог бы им встать на истинный путь; но я наблюдал совсем иное, и потому осмелюсь напомнить вам слова одного весьма умного человека:[52] “Мы не имеем права делать несчастными тех, кого не сумели воспитать порядочными людьми”. Как вы полагаете, стали бы разбойники заниматься столь отвратительным ремеслом, если бы они жили безбедно? Они грабят путников от безысходной нужды, между тем как гордыня и честолюбие — причины куда более коварные — толкают совершать величайшие злодеяния тех, кого за это еще и прославляют, считают героями. Разбойники, честно говоря, по-моему, лучше, нежели завоеватели. Да и чем отличаются Железная Рука и его товарищи от монархов, заключивших между собой союз с целью покорения соседнего государства? Разве тем, что разбойники грабят только беззащитные дилижансы. Победоносные монархи, беспричинно отдающие на разграбление целые государства, украшаются лавровыми венками, обретают бессмертие в памяти благодарного потомства, тогда как несчастные грабители, вынужденные нарушать закон ради куска хлеба, обрекаются на позор и поношение и в конце концов попадают на виселицу. Эх! Мир наш и так лежит во зле, не будем же приумножать это зло! Бегите от негодяев прочь, но не доносите на них властям! Разве природа, по воле которой мы гибнем от голода, войн и мора, не свидетельствует о том, что разрушение — важнейший ее закон? Поверьте мне, разрушение необходимо для созидания, в противном случае в мире вообще бы ничего не возникало. Итак, разрушение полезно природе, преступление же тесно связано с разрушением, и мы видим, как в природе ежедневно совершаются бесчисленные преступления, следовательно, преступление есть не что иное, как один из законов природы. Так по какому праву мы караем преступников? Кто дал нам такие полномочия? Чем провинились товарищи Железной Руки, чьи действия ничем не отличаются от естественных последствий голода и мора? Почему мы, осуждая разбойников, не осмеливаемся заодно обвинить природу? Не потому ли, что мы бессильны противодействовать ей? Равнодушно наблюдая естественные катаклизмы, мы предпочитаем карать тех, кто послабее; считаете ли вы подобное поведение справедливым?[53] Эх! Не лучше ли следовать мудрому примеру нашей общей матери, ведь в мире естественным образом поддерживается равновесие добродетелей и пороков, число которых изменяется по мере необходимости. Допустим, добродетель среди людей идет на убыль, тогда природа посылает нам Августов, Антонинов и Траянов; когда же население земли непомерно увеличивается, на исторической сцене появляются Нероны, Тиберии, Александры и Тамерланы, на нас обрушиваются голод и чума, инквизиция и парламенты... Но горе софисту, который из всего этого сделает вывод, что он должен либо стать негодяем, либо утешаться тем, что он не родился на свет порядочным человеком. Напрасно такой софист будет ссылаться в свое оправдание на законы природы. Мы совершенно справедливо назовем гнусным тираном того, кто заявит примерно следующее: “Поскольку война относится к числу неизбежных природных бедствий, я немедленно разожгу пожар европейской войны”. Вы ведь назовете идиотом того, кто, исходя из изложенных выше принципов, скажет: “А не заболеть ли мне лихорадкой, ведь лихорадка — естественное зло?” Ну а какой-нибудь сумасшедший к этому добавит: “Буду грабить и убивать, ибо преступление не противоречит законам природы”. Несчастный! Природа, которой ты так необдуманно вверяешь свою судьбу, между прочим, производит и яды, однако ты почему-то не спешишь отравиться; будь благоразумен и в отношении преступлений, избегай их... предавай проклятиям. Преступник никогда не бывает счастливым, потому что зло не приносит счастья. Помни о том, что ты живешь среди людей, чьи интересы часто входят в противоречие с твоими желаниями, так что ты не всегда можешь поступать по своему произволу. Эгоизм, толкающий на преступление, сдерживается интересами общества — оно ставит тебя перед выбором: либо остановись и не совершай преступления, либо неси наказание, если ты его совершил».

Так рассуждал мой