Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

И на самом деле, совсем незадолго до своего появления в ауле певцы и музыканты прислали туда своих верховых гонцов, которые подняли веселый шум и потребовали, чтобы навстречу каравану музыкантов аул выслал отряд молодых и пригожих келин. Так и было сделано, - и теперь причудливо разнаряженные, с кинжалами за поясами, салы и сэре, сойдя с лошадей, шли длинной вереницей, каждый рука об руку с молодицей в белом платке.

С громкой хоровой песней, словно предупреждая издали: «Мы идем!», певцы и музыканты вели под руку или же обнимая за плечи молодых келин из аула. Впереди всех шел самый почетный сэре, его с двух сторон сопровождали молодки, которые шагали, каждая положив свою руку на плечо певца. Это был самый старший из всех молодых музыкантов - высокий, статный темнобровый Байтас. И домбра у него была необычно большого размера, пышно украшенная пучком перьев филина и погремушками, окатанная жемчужным бисером. Казалось, даже его домбра говорила: «Смотрите! Я домбра славного сэре!» Во время игры на ходу Байтас иногда, прерывая ее, поднимал домбру за гриф и покачивал ею из стороны в сторону. По этому знаку все остальные салы и сэре, поднимали обеими руками свои домбры над головами и дружно хором запевали последующий куплет полюбившейся в Тобыкты песни акына Зилькара «Жиырма-бес».

Абай и Ербол удивлялись, что певцы пели слаженным хором: в степи поют обычно по одному голосу, а если и поют вместе, то не более двух голосов разом, если даже полна юрта певцами. Такое новшество, - должно быть, придумка Амира, - весьма понравилось Абаю.

Торопись веселиться - тебе двадцать пять, Эти годы к тебе не вернутся опять!..

Так говорилось в песне, и, видимо, этот припев стал главным мотивом у того поколения молодых людей, которые сейчас хором распевали старую песню новыми молодыми голосами...

Девушки с невестой Умитей во главе шли навстречу гостям с той же песней «Жиырма-бес», распеваемой хором, и когда обе вереницы молодежи встретились, то мощным общим пением завершили припев, объединив свои голоса.

Тут молодые келин в белых платках, шедшие в первых рядах джигитов, быстро отступили назад. На их места встали девушки из свиты Умитей. И опять впереди был Байтас, и его с двух сторон вели под руки стройные прелестные девушки. А позади них, рядом с Умитей, оказался Амир.

Когда вся эта веселая пестрая толпа двинулась к свадебным юртам, навстречу со свирепыми криками выскочила толпа джигитов, изображающая шабарманов от прибывших сэре и салов. Это они первыми прискакали в аул и погнали навстречу приближавшимся музыкантам молодух-келин в белых платках. Целый день они надоедали местному люду своими дерзкими шутками и розыгрышами. Теперь эти грозные на вид посыльные сэре и салов, числом около десяти, пошли впереди толпы молодежи и, разбившись на две группы, размахивая увесистыми, разукрашенными ленточками камчами, начали разгонять народ, взрослых и детей, расчищая путь перед процессией музыкантов. В толпе любопытствующих, возле главной жениховской юрты, стоял и Абай со своими друзьями, находилась тут и свита жениха, и сваты, однако атшабары певцов ни с кем не считались и отбрасывали народ на две стороны. Тому, кто замешкался и не успел посторониться, доставалось плетью по ноге или спине, иногда очень даже чувствительно, но никто не обижался на это, и потерпевший с хохотом отбегал в сторону.

- Тайт! Расступись!

- А ну-ка, в сторону!

- Пошел отюда!

Грозными криками, размахивая плетьми, эти посыльные от салов и сэре оттеснили гостей в две стороны и создали широкий проход для своих повелителей. На эту роль «шабарманов» были подобраны джигиты рослые, батыры с виду, - принимая угрожающий вид, страшно вращая глазами, эти добровольные актеры пугали и развлекали публику.

Шествие певцов привлекло внимание множества зрителей. Некоторые, прискакав на лошадях, теперь с седла обозревали процессию сэре и салов, прибывших на свадьбу в немалом количестве - около сорока человек. Их яркие, причудливые одежды и шапки, необычное поведение и красивыми голосами распеваемые песни изумляли, возмущали и восхищали людей.

Впереди по-прежнему шагал Байтас, выставив вперед рыжую бороду и большой горбатый нос, его с двух сторон обнимали девушки. Сэре-агай шел с невозмутимым видом, словно никого не замечая вокруг себя. Приблизясь к юрте жениха, он снова в повелительном жесте поднял домбру над головой, и все, певшие «Жиырма-бес» негромко, словно заповедывая песню друг другу, вдруг разом усилили свои голоса и грянули песню могучим хором.

За Байтасом, обособившись от всех остальных, шли Умитей и Амир, тесно обнявшись, словно влюбленные, свидевшиеся после долгой разлуки. Их голоса выделялись из всего хора, высоко взмывали над другими голосами. Они двое вели общее пение. Байтас лишь возглавлял шествие певцов, но запевалами в хоре салов и сэре являлись Умитей и Амир.

Необыкновенная красота и яркость этой пары привлекали к ним внимание так же, как и чудесные их голоса, и казалось, говоря изысканным слогом сэре и салов, что «их соединил промысел Божий».

Невеста на своей свадьбе выделялась среди всех девушек и красотой нарядов, и богатством драгоценностей на ней, и особенным, лучезарным светом счастья, который исходил от ее прекрасного лица. Но этот свет был направлен на того, кто был рядом с нею, кто нежно обнимал ее и шел, глядя только на нее одну, никого не замечая вокруг.

Амир также выделялся среди всех своей юной утонченной красотой, светлым ликом, черными бровями и усиками, ярким нарядом из темно-коричневого атласа, что ладно облегал его высокую стройную фигуру. Амир смотрел на Умитей счастливыми, сияющими глазами, и взгляд его был почти молитвенным. Пел он, казалось, только для нее одной. Девушка отвечала ему зачарованной улыбкой, раскрыв алые губы, блистая белоснежными зубами. Не отрывая глаз друг от друга, они не шли по земле - плыли на волнах своего счастья.

Казалось, еще одно мгновение и, воспламенившись страстью, юноша и девушка готовы будут слиться в бесконечном поцелуе, замереть навеки в первом своем и последнем неудержимом объятии.

Ербол внимательно следил за ними, сопровождая тревожным взглядом каждый их шаг. Абай также был встревожен поведением своих молодых друзей. Тяжелое чувство легло на его сердце, и Абай стал выбираться из толпы. Пока проходил к самым задним рядам, он наслышался достаточно много возгласов удивления и возмущения. Они были словно оплеухи, что