Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

свою ужасную победу, ведь ты не удовлетворился тем, что трусливой изменой погубил бедную Аделаиду, тебе надо было отнять жизнь и у ее брата. Страшный успех! Непереносимые муки совести! Давай же, торопись, присоедини в своем неистовстве к числу жертв и несчастного главу этой достойной семьи! Их отец еще жив… После смерти обожаемой дочери сын служил ему единственным утешением, но твоя жестокость, Валькур, отняла у него и эту последнюю радость, тебе осталось лишь пронзить ему сердце…»

Припадая к обагренному кровью телу, я пытался возвратить соперника к жизни; я хотел, чтобы дыхание снова наполнило грудь несчастного Сенваля, даже если для этого мне пришлось бы пожертвовать собственным существованием.

Времени, впрочем, оставалось мало… С помутившимся рассудком я поднялся на ноги и побежал неизвестно куда. Прохожие, сбежавшиеся на шум поединка, заметили мое бегство… Меня преследуют, настигают, задерживают и затем без промедления препровождают к коменданту города.

Господин де М*, занимавший тогда пост лионского коменданта, повел себя осмотрительно и сурово; к суровости его располагали мое замешательство, окровавленное платье, неоспоримая причастность к совершенному убийству и, кроме того, письмо, найденное в кармане господина де Сенваля (в письме Сенваль-отец приказывал сыну разыскать меня хоть на краю света).

«Каким бы трудным ни оказалось ваше дело, господин Валькур, — с достоинством обратился ко мне комендант, — я поступлю с вами точно так же, как если бы вместо вас передо мною стоял мой собственный сын. Пока вам придется провести какое-то время в крепости — завтра я препровожу вас туда лично. Я не пожалею усилий, чтобы по возможности скорее замять ваше щекотливое дело. Если в течение трех месяцев в Лионе ничего особенного не произойдет — вы будете освобождены. Однако, если события примут другой оборот и в силу каких-либо причин будет возбуждено судебное расследование или вдруг вмешается семья убитого, вы должны будете находиться в полном моем распоряжении, и тогда я всегда смогу доказать, что честно исполнял свой долг. Но не предавайтесь отчаянию: я сделаю все, что в моих силах, чтобы поскорее закрыть дело, и, надеюсь, вскоре вы будете пользоваться неограниченной свободой».

С этими словами комендант вышел, чтобы отдать приказания. Меня должны были препроводить в замок Пьер-ан-Сиз, где по распоряжению коменданта мне отвели отдельное помещение: таким образом он мог сохранить в тайне мое пребывание в руках властей, а я — разместиться в замке не без некоторого удобства.

Трудно описать, что происходило в моей душе, когда взору моему предстала зловещая крепость Пьер-ан-Сиз. Несмотря на любезную встречу, коей я был удостоен со стороны ее коменданта, весь ужас моего внезапно изменившегося положения обрушился на меня… Окружающие со страхом взирали на мое отчаяние: я испытал все известные средства, чтобы лишить себя жизни, свидетели этого не могли потом без содрогания вспоминать мои муки… Счастлив тот, кому удается в такого же рода обстоятельствах встретиться с мужем проницательным, со знатоком человеческого сердца! Благосклонная судьба послала мне тогда достойного друга — коменданта крепости, употребившего немалые усилия, чтобы вернуть мне душевный покой… Обращаясь к доводам разума, затрагивая чувствительные струны моего сердца, приводя различные убедительные примеры, этот мудрый человек возвратил меня к жизни, иначе, не имея поддержки, я определенно лишился бы ее.

А вы, презренные корыстолюбцы, вы, обладающие властью в таких же местах, как Пьер-ан-Сиз; вы, взирающие на вверенных вам несчастных как на бессловесных тварей, пригодных лишь для того, чтобы увеличивать ваши доходы! Каким мучениям вы их подвергали, с какой готовностью отправляли их на тот свет, если злодеяния ваши были щедро оплачены! Смотрите же внимательно на моего друга, оставшегося добродетельным даже в выпавшей ему волею судьбы роли тюремщика, и вы поймете тогда, что одна и та же должность одних толкает предаваться порокам, другим открывает возможность творить тысячу славных дел. Впрочем, для того чтобы это почувствовать, требуется разум и душа, тогда как разгневанная природа, сотворившая вас на несчастье смертным, наделила вас при рождении исключительно жадностью и глупостью.

Прошел месяц; о дуэли в городе не говорили ни слова. Слуги мои жили в гостинице, где я остановился по приезде в Лион. Следуя моим приказаниям, они даже не выходили на улицу, так что сохранялась полнейшая тайна. Наконец, предо мной предстал комендант города.

«Ничего не обнаружилось, — сказал он, — я приказал предать земле тело господина де Сенваля, и притом с максимальными предосторожностями. Косвенными путями я сообщил отцу о гибели сына, не объяснив причину, которая привела его к могиле. Бумаги де Сенваля, которые были при нем обнаружены, находятся у меня в руках, о них, разумеется, никто никогда не узнает, если меня к тому не принудят обстоятельства… Вот и все, что я смог для вас сделать… Я буду помогать вам и впредь… Сегодня ночью вы без лишнего шума покинете эту крепость, а затем и Лион… У первой заставы женевской дороги вас будут поджидать ваши люди, ваша карета и паспорт… Отправляйтесь туда пешком, не привлекая к себе внимания… Далее следуйте в Швейцарию или же в Савойю… Если вы испытываете ко мне доверие, послушайте меня: я рекомендую вам скрываться в тех краях до того времени, пока ваши парижские друзья не сообщат, какой оборот приняло это дело. Остается только помочь вам деньгами; мой кошелек в вашем распоряжении, пользуйтесь им как своим собственным…»

«О сударь, — отвечал я, — чем заслужил я подобные благодеяния?.. Что толкает вас приходить на помощь несчастным?»

С этими словами я бросился обнимать великодушного коменданта города, но тем не менее отказался принять от него деньги.

«Мое сердце, — ответил мне тогда господин де М*, — неизменно устремлялось на помощь людям, попадавшим в беду, как и вы. Я всегда оказывал им дружескую поддержку».

Алина, Вы легко можете себе представить, с какой искренней признательностью я выслушал речь коменданта. Охватившие меня чувства трудно передать словами.

Итак, попрощавшись с двумя верными друзьями, с которыми меня свела счастливая звезда, я направился к указанному мне месту. У заставы нахожу поджидающих моего прибытия слуг, бросаюсь, весь в слезах, в карету, называю конечной целью путешествия Женеву, и мы мчимся туда быстрее ветра. Дальнейшие заботы я предоставил моему камердинеру, а сам предался размышлениям.

Вы, разумеется, хорошо понимаете, насколько эта несчастная дуэль, хотя она и осталась без последствий, мне навредила. Я так и не сумел ознакомиться с финансовым положением моего имения, не смог вовремя вернуться на службу из отпуска, более того, не было ни малейшей возможности объяснить полковому командиру причины моего бегства,