Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Но хозяин даже не обернулся ни разу, и тогда борзая отбросила всякие приличия, затащила зайца в кусты, разодрала и ела его, пока не насытилась. Лишь после этого, с измазанной в крови мордой, догнала неспешно трусившего на коне хозяина. Взглянув на пса, узрев его виноватый, преступный вид, Абай раскаялся в своем безразличии.

При этом он одновременно старался не потерять некой, совершенно исключительной, душевной сосредоточенности - из глубины сознания всплывала новая, красивая мысль, словно долгожданная и уже любимая новая мелодия.

Навстречу из далей серенького дня прилетел низовой ветер, мягко гнувший метелки прошлогоднего пожелтевшего ковыля. Абай снял с головы шапку и подставил разгоряченный лоб прохладным струйкам ветра. Его прозрачные потоки стекали с горных склонов Чингиза, со стороны гор Караул и Туйеоркеш. Или это веяло мощным живым дыханием этих гор? Благодатным, умиротворяющим, блаженным, усыпляющим дыханием.

Однажды, когда Абай находился на зыбкой границе между миром подлинным и запредельным, плыл в зыбких волнах своих одиноких грез, - вдруг к нему на рысях подъехал всадник. Своим внезапным появлением путник заставил вздрогнуть Абая, который словно выпал из сна в реальность. Абай вгляделся в него - совершенно незнакомый человек. Молодой совсем джигит. Абай сидел на своем коне, забравшись на бугорок посреди ровного ковыльного поля. Когда джигит напрямик завернул к нему, Абай встретил его выжидающим спокойным взглядом. Однако тот весь расплылся в радостной улыбке, словно родному человеку. Подъехав близко, назвал его по имени, отдал салем. Абай ответил, вновь пристально вглядываясь, - и вдруг узнал его! А узнав, так и вспыхнул от радости, щеки его загорелись румянцем.

Перед ним был Ербол, тот самый Ербол, с которым Абай познакомился в прошлом году, возвращаясь из аула Тогжан! Было неловко, что не сразу узнал его. Но Ербол ничего, кроме радости встречи, не проявил.

- Ты охотишься? С собакой? А где же собака?

- Собака? Здесь была... В кусты чия убежала, наверное, -отвечал Абай; только сейчас он заметил, что собаки нет.

Пес тут как тут выбежал из зарослей чия. Внимательно оглядев собаку, Ербол рассмеялся.

- Ну и охотник ты, я вижу! Разве выходят на охоту с таким перекормленным псом?

- Я не кормил его вовсе!

- А тогда что с ним приключилось? Ты посмотри на его бока, милый мой! Вот раздулись! Видно, недавно пожрал. А что он ел, интересно? Е! Ты видишь кровь на его морде, на груди? Даже не знаешь, что пес твой поймал добычу! Он зайца, наверное, сожрал!

Кончили говорить про собаку, заговорили про разное. Абай был взволнован. Задушевная радость была для него - разговаривать с Ерболом. Не хотелось с ним расставаться. Он стал приглашать его в гости. У Ербола возражения не было. На этот раз он как раз был свободен от всех дел, - сел на коня и поехал гулять по аулам. Предложение Абая с удовольствием принял.

С того дня пять дней подряд Абай не отпускал Ербола от себя, принимая его в своем ауле как желанного гостя. Они вместе развлекались, рассказывали друг другу о себе, по вечерам пели и веселились. Абай пел ему собственные песни, читал свои стихи. Наконец-то в его жизни появилась близкая душа, которой он мог доверить все самое сокровенное. Он раскрыл другу глубочайшую тайну своего сердца. И сказал ему, замирая от волнения: «Дай знать об этом Тогжан!»

Ербол выучил наизусть стихи, прочитанные ему Абаем, горячо заверил его, что донесет их до Тогжан, расскажет ей о пламенных чувствах молодого джигита Абая, и уехал домой.

Через три дня, показавшиеся Абаю вечностью, Ербол приехал обратно в Жидебай - с тем, чтобы увести его за собой в направлении своего аула в Верблюжьих Горбах - Туйеоркеш.

Абай мог мечтать только о единственном - встретиться с Тог-жан и поговорить с нею. Об этом желании друга Ербол вначале рассказал снохе Тогжан, жене ее старшего брата Асылбека. Она вначале сразу же отказалась быть посредницей в их свидании, но Ербол почитал ей стихи Абая, и они так понравились снохе, что она, никогда еще не сводившая между собой джигита с девушкой, согласилась помочь им встретиться. Вместе с Ерболом она поговорила с Тогжан, с кем была в задушевных отношениях, наперебой они читали ей стихи поэта, влюбленного в нее, - и добились согласия Тогжан на тайное свидание.

Взволнованный и нетерпеливый, Абай не заметил, как добрался до Верблюжьих Горбов. Двое джигитов въехали в горный аул уже в сумерках. В тесном пустоватом дворе стоял одинокий дом Ербола, соседей поблизости не было. Этот зимник находился с одного берега реки Караул - на другом берегу, примерно с версту расстояния, находился хозяйственный двор зимовья Суюндика.

Богатый аул, расположенный на противоположном берегу горной реки, еще скованной льдом, уже был виден смутно, погруженный в наземную темноту, но вверху, на фоне светящегося темно-синего неба, высоко поднимались кудрявые султаны дыма над трубами очагов. Как-то спокойно, не тревожно лаяли собаки в ауле, безмятежно отходившего ко сну. Но это был недружелюбный к Кунанбаю аул, после совсем недавних междоусобных сражений Абаю туда нет доступа.

Если там узнают о приезде Абая да еще с такой целью - не миновать проявления ненависти и жестокости с той стороны. Асылбек и Адильбек, сыновья Суюндика, джигиты крутоватые, бесстрашные и мстительные. Если им станет известно о том, как тайно обошел их вражеский сынок, они сгорят со стыда. Поэтому надо было все сделать с крайней осторожностью, в полной скрытности. Ербол с Абаем до полного наступления темноты просидели на другом берегу в укрытии.

В условный час, в тишине глубокой ночи Ербол и Абай пешком по льду перешли реку. Аул давно спал, даже собаки молчали. Ербол подвел к зимнему загону скота; тихонько толкнув дверку, открыл ее и завел Абая в верблюжатник, оставил его на месте, а сам, шаря перед собою руками, направился куда-то в темноту. Абай стоял, боясь шелохнуться, затаив дыхание. Слышал гулкие удары своего сердца. Ербол отсутствовал недолго. Вскоре он вновь объявился рядом, в темноте, и, взяв его за руку, зашептал:

- Слава Всевышнему. Все хорошо. Сегодня Асылбека нет дома! Сейчас пойдем в его юрту.

Когда Абай вошел в юрту, навстречу ему поднялась и осталась стоять на месте, возле высокой стопы разноцветных одеял, белолицая хозяйка дома. Тогжан сидела рядом на полу, на разостланном стеганом корпе. Дом был богатый, кругом висели шерстяные и шелковые ковры, пол от самой двери до тора был накрыт разноцветными алаша - домашней выделки коврами. Высокую кровать с