Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Несмотря на внушительные титулы герцогов, губернаторов, маркизов, гоэтические [103] демоны не могли тягаться с удушливой силой чертей, проникающей в мир с болезнями и неудачами.

Складывалось ощущение, что демоны западной традиции и черти чернокнижия происходят из двух разных источников, словно существовали два разных ада.

Из зала раздался хруст снега. Сергей не стал проверять.

На улице Сергей прошел мимо водителя и направился к бабулькам.

– Дня доброго, дамы.

– И вам не хворать, – сказала самая маленькая и сухенькая.

– Вы здесь живете? Знали Игоря Авдеева?

– А какой твой интерес? – спросила полненькая бабушка в вязаном шарфе с оленями.

– Я журналист.

– Телевизор?

– Да.

– «Прямой эфир»?! – изумилась третья старушка в огромных очках.

– Именно. Мы готовим передачу о смерти Игоря Авдеева, и нам нужны комментарии от свидетелей. Вы знали, что у него очень богатый отец? Такой скандал! Я пока только почву прощупываю, но, если у вас есть что интересного рассказать, вернусь с оператором и снимем.

Старушки загалдели.

Три

– Знаешь, я простил.

Артем сидел за столом, водил стилусом по экрану графического планшета. Свет керосиновой лампы, висевшей на стене, чертил глубокие тени на его лице.

– После того, что они сделали? – спросил Сергей.

– Да. Жаль, ты не смог.

– Что рисуешь?

– Дом.

Лампа потухла. Лишь на мгновение. А потом вспыхнула вновь, переливаясь сине-красной мигалкой скорой.

Кровь полилась по лбу Артема и залила планшет.

Будильник прозвенел в девять вечера, и Сергей еще немного полежал в кровати, приводя в порядок мысли, затем принял душ и стал готовиться к эвокации [104]: переоделся в белое, освятил помещение, мелом начертил на полу круг и треугольник, расставил свечи. Со стороны приготовления напоминали подготовку к театральной постановке. Но зритель ожидался всего один, да и вряд ли он останется доволен спектаклем.

Когда подготовка была закончена, стрелка часов перевалила за полночь.

Кого следует призвать, Сергей решил еще до приезда в Москву и, несмотря на новую информацию, решил от плана не отклоняться. Он встал в защитный круг лицом к треугольнику и начал попеременно читать призывы и проклятия, сковывающие гостя. Пахнуло грозой, из ванной донеслось журчание воды.

Здесь.

Сергей еще раз, на всякий случай, хлестанул по призванному словесным проклятием и спросил. Огоньки свечей дрогнули, темному губернатору вопрос явно не понравился, но, опасаясь новых хулений, которые жгли огнем, он дал ответ, хлынувший в сознание Сергея разрозненными картинками.

Плачущий Владимир Геннадьевич, пьющий виски большими глотками; надгробный камень с фотографией Игоря. И вот уже два надгробных камня. Семья Авдеевых воссоединилась.

Сергей моргнул. Мелькнула комната гостиницы в сероватой дымке. Тикали часы над телевизором, за окном мерцала реклама торгового центра, из ванной в комнату тянулась полоска света.

Все исчезло, словно залили белой краской, и вот худая, истощенная женщина идет вдоль дороги, прижимает кровоточащий сверток к груди. Она ищет деревню. Ищет вход туда, где нет места солнцу – лишь бледным огням, струящимся из окон черных деревянных изб. Она находит. Два кривых дерева, сцепившихся ветвями. Чертовы Ворота.

Видение растворилось рисунком на песке, смытым прибоем.

Окатило теплом, будто резко выдернули из ледяной воды в летнюю ночь.

Демон рвался прочь, угрожал, умолял.

– Спасибо, – выплюнул Сергей и отпустил губернатора.

Затем несколько раз почистил помещение, не хватало еще оставить дыру в номере, стянул одежду, которая после эвокации противно липла к телу, присел на кровать, включил телефон и долго вглядывался в последний рисунок Артема. Сон – знак. Знаки есть фундамент Ремесла.

– Что рисуешь?

– Дом.

У моря стояло здание из стекла и пластика, на крыльце горела керосиновая лампа, проникнувшая в недавний сон. Неуместная на первый взгляд деталь, удивительным образом делающая картину уютнее. Лунная дорога серебром красила волны. Рядом с лампой на крыльце лежала остроконечная шляпа из другого рисунка Артема.

Вот где настоящая магия, – часто размышлял Сергей, – не в сигилах [105], эвокациях и мантике [106]. В мягком шуршании стилуса и мирах, рождающихся под ним. Если цель колдовства крылась в изменении реального мира, то Артем превзошел Сергея в этом многократно. Он не просто менял мир. Он создавал новые миры.

Пройдет две недели после завершения картины, и мечты о переезде к морю исчезнут вместе с Артемом. Теперь денег Сергею хватало с избытком, и ничто не останавливало от побега в какой-нибудь прибрежный город, но даже мысль об этом казалась почти кощунством.

Он смахнул изображение, выводя на экран другую картину, написанную спустя пару месяцев после их с Артемом знакомства.

На ней Сергей в нелепой шляпе и мантии, расшитой созвездиями, вскидывал над головой жезл, от которого в разные стороны расходились лучи. Стилизованное изображение первого аркана Таро. Подарок от Артема, всегда относившегося к магии с легкой иронией. Тогда у Сергея почти ничего не получалось в Ремесле, несмотря на все усилия. Но эта картина, нарисованная специально для него, давала силы, помогала идти, не опускать рук, даже когда Артема не стало.

Сергей поморщился и заставил себя вернуться к реальности.

Владимир Геннадьевич в опасности – это точно. И, без сомнения, в этом замешано чернокнижие. По крайней мере, что-то прояснилось: женщина с фотографии в квартире Игоря и женщина в видении – один и тот же человек. Кажется, источник найден.

Проклятие явно не рутинное. Сложнее, темнее, чем обычное деревенское чернушество, но идти следовало по простой, проторенной схеме: выяснение причины и способа, обрыв связи между порчей и жертвой, установка защиты.

Сергей позвонил Владимиру Геннадьевичу.

– Не спишь?

– Издеваешься?!

– Немного.

В трубке раздался смешок.

– Что-то выяснил?

Когда-то давно, в другой жизни, он делал расклады Артему.

И однажды тот спросил:

– Как думаешь, карты показывают будущее или создают его?

Ответа Сергей не знал. И теперь каждый раз, беря Таро в руки, он волей-неволей вспоминал этот вопрос.

– Мне тянуть? – спросил Владимир Геннадьевич.

– Не надо.

Сергей положил карты на стол веером и провел рукой по рубашкам. Пальцы закололо, а вверх по предплечью пробежала теплая волна.

Он перевернул карту.

Башня. Ожидаемо.

– Судя по картинке, ничего хорошего? – поморщился Владимир Геннадьевич и подлил в бокал виски.

– Ничего хорошего, – подтвердил Сергей.

– Еще раз раскинешь, может?

– Нечего карты мучить. – Сергей собрал колоду и сунул в карман.

– Так что дельного узнал?

– Ты был прав. Чернокнижие. За тобой идут. Времени мало. Губернатор… Тот, кого я вызывал, показал бабу какую-то. Темные волосы, худая. И я соседок поспрашивал. Не поверишь, что сказали. Раньше Игорь с темной худой бабой жил. Какое совпадение, а? И она