Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Женя, сука! Она его на хмурый и посадила. Деньги из меня тянули. Расставание с ней было одним из условий ультиматума. Сбрехал, значит.

– Нет. Если верить соседкам, он ее даже на порог не пускал. В последний раз, когда она к нему в дверь скреблась, особенно сильно поскандалили. Сладкая парочка распалась. И, кажется, невозможность поплавать в сладостных волнах героинового прихода расстроила Женю. Я думаю, мы нашли нашу ведьму. Встречу организовать сможешь?

– Я не знаю, где она сейчас живет, но побеспокою знакомых в мусарне. Такие всегда на карандаше… И…

Владимир Геннадьевич вздрогнул, замолчал на полуслове и уставился в угол.

– Ты там что-то видишь? – спросил Сергей.

– Нет, ничего… Просто кажется, что… Не могу сказать. Как смотрят. Не вижу, но знаю, что смотрят.

Сергей вытащил из кармана сигил, выгравированный на позолоченном диске, и протянул клиенту.

– Держи всегда при себе. Я в гостиницу. Если что-нибудь ночью случится – звонить немедленно. Завтра нужен адрес Жени.

– Стас довезет. Наберу его…

– Дай человеку отдохнуть. На такси проедусь.

На улице, ожидая машину, он присел на лавку и подставил лицо влажному ветру, закрыв глаза.

Захрустел снег.

Сергей вздрогнул и вскочил. Оглядел хорошо освещенный двор. Ряд дорогих машин, яркая детская площадка, блестящий от луж асфальт, будка вахтера, в окне которой можно было заметить телевизор с мелькающими картинками. Никого, но невидимый снег продолжал хрустеть под шагами чего-то большого.

Сергей глубоко вздохнул, задержал воздух и со свистом выдохнул. Повторил, успокаивая колотившееся сердце. Не бояться. Прогнать мысли. Еще вдох.

Медленно отступил к подъезду и ткнул пальцем в домофон.

– Открывай.

Лифт ехал медленно, Сергей раздраженно барабанил пальцами по бедру, шептал под нос заклинания.

– Что такое? – Владимир Геннадьевич уже порядком набрался, покачивался из стороны в сторону.

– Оно здесь. Поднимай всех знакомых ментов или кто там у тебя! Мне нужен адрес этой Жени. Немедленно!

Сергей старался не думать, что ждет клиента, если он ошибся и Женя ни при чем. Такие физические проявления неестественны. Невозможны. Кто бы ни проклял Авдеевых, он связался с чем-то очень сильным.

Ночь полнилась шорохами. Стучали в окно, скреблись в стены, ходили по подъезду, и каждый шаг отдавался хрустом снега.

Пока Сергей чертил на двери и окнах сигилы, выкрикивая попеременно молитвы и заклятия, Владимир Геннадьевич орал в телефонную трубку.

К утру наступило затишье, а у Сергея был адрес предполагаемой ведьмы.

Стас выглядел сонным, под его глазами чернели круги. Он вел машину рассеянно, то и дело кося взглядом в сторону Сергея.

– Тяжелая ночка? Если скажу, что не у тебя одного, полегчает?

Водитель не ответил.

Москва дышала угрозой: вихрились тени в переулках, словно пряча что-то, воздух в салоне пах гнилой листвой, влагой и озоном. Клаксоны машин, шум ветра и шорох шин складывались в ритмичную, тревожную мелодию, которую Сергей стал неосознанно отстукивать по двери. То и дело в памяти всплывал вчерашний сон.

Он знал, его предупреждают, что следует повернуть назад, и уже прикидывал в голове пути отхода, если поймет, что не справится. Денег на карте хватит, чтобы вернуть аванс. Если будет кому возвращать. Следует усилить защиту на себе, временно отсидеться. Возможно, даже…

– Приехали, – прервал раздумья Стас.

Четыре

Рядом с пятиэтажкой каждое второе дерево могло похвастаться россыпью ведьминых метел, и Сергей понял, что прибыл по адресу.

Коснулся защитного сигила на шее и вышел из машины.

Подъездная дверь была распахнута, Сергей поднялся по лестнице и замер между этажами, разглядывая пыльное стекло, на котором отчетливо проступал след копыта.

У нужной квартиры не оказалось звонка, Сергей несколько раз постучал и огляделся. Лестничная клетка тонула в сумраке, будто солнечный свет опасался заглядывать сюда.

Заскрипела дверь.

– Заходи. – Худая женщина в халате слегка покачивалась. На внутренней стороне бедер чернела засохшая кровь.

Сергей уже видел женщину. Она улыбалась с фотографии в квартире Игоря и несла кровавый сверток в видении, посланном губернатором. Женя. Источник.

В комнате удушливо воняло мускусом. У стены грудой дров валялось пианино, выглядящее так, будто по нему упорно колошматили топором. На линолеуме тут и там виднелись грязные следы копыт и лежали изувеченные клавиши музыкального инструмента. Блэкаут-шторы не пропускали ни единого луча, комнату освещал только абажурный торшер, и вокруг этого неуместного источника света клубилась тьма, выжидая момента, чтобы потушить назойливое мерцание.

Сергей замер, прикрыв рот ладонью.

Женя завалилась на кровать, задрала халат и раздвинула ноги, на месте промежности алело месиво.

– Хочешь? Нет? Ах да, ты же не по бабам. А вот он хочет. Стоит в углу и, как только ты уйдешь, возьмет меня снова. А когда умру, присоединятся другие. Будут драть меня всем скопом, – сказала Женя.

– Что ты наделала…

– Заплатила бабке.

– Где эта…бабка?

– За Чертовыми Воротами, в деревеньке, соседей у нее много, но все на одно лицо и одним делом заняты: чертям команды отдают, а в перерывах жрут. Ворота приходят и уже не отпускают, ты начинаешь их видеть везде. Проход, червоточина, дверка. Если ты очень-очень сильно ненавидишь, если очень-очень хочешь уничтожить кого-то, то есть шанс, что они приснятся. И ты обязательно пройдешь через них, а как иначе? Там найдешь деревню. Заплатишь цену. И тогда деревенские чертушкам-братушкам прикажут.

– Как найти Ворота?

– Это они находят тебя. Хочешь знать, как я платила? От черта детей рожала да бабке кушать отдавала. Она все время жрет, старая шалава. Они все жрут. Мне не дадут остановиться. Меня теперь не оставят. Кусок мяса, из которого выходит мясо.

– Ты ничего сама не делала? Не колдовала, не…

– Просто прошла через Ворота. И заплатила бабке. Один ребеночек за Игорька. Второго недавно отнесла за дядю Володю. Бабка наедается и за работу принимается

– Все это из-за того, что тебя хахаль кинул? Ты идиотка.

Женя облизнула губы и заговорила, но теперь ее голос изменился и продолжал меняться с каждым новым словом: одной секундой он мог опуститься до низкого баса, потом взлететь криком младенца, затем превратиться в едва слышный хрип, плавно переходящий в бархатистый полушепот:

– Месть. Месть сладкая, вкусная, почти как детки. Бабка говорила, ты тоже творил ради мести многое. Один от пневмонии враз посинел, второго в петле вздернули, третий от рака за месяц сгорел. А их семьи до сих пор спать не могут: малые хворают, мужички пьют в два горла, а бабы по ночам воют, счастья не видать ни им, ни детям их детей. Ни монетки, ни любви, ни радости. Ты сильный. Очень сильный. А если бы тебе тем летом своих сил