Сестра русалки - Майя Эдлин

Соня замолчала и посмотрела на поникшую мать. Та нервно теребила браслет и разглядывала остатки кофе на дне чашки, словно пыталась предсказать по ним свое будущее.

– Твой отец не плохой, – тихо произнесла она. – Просто слишком эмоциональный.

Соня обреченно вздохнула, поднялась со стула, подошла к матери и обняла за плечи. Поцеловала в макушку, надушенную дорогим французским парфюмом.

– Вот это платье тебе очень пойдет, – проговорила она в копну темно-рыжих волос. – Только розовое, пожалуйста, не бери.

Мама засмеялась и благодарно сжала Сонину руку, но та, заметив за окном женщину, мигом потеряла интерес к разговору.

– Почему она снова здесь?

– Она здесь работает, Сонь, – проследив за взглядом дочери, миролюбиво пояснила Валерия. – Что ты, ей-богу, как маленькая. Ежиком ощетиниваешься, стоит ее увидеть.

– Работает? До сих пор? Разве ее работа не подошла к концу? Гостиница ведь уже готова, осталось только мебель завезти.

– Ну, видимо, еще не подошла, – пожала плечами мама и, равнодушная к женщине за окном, продолжила рассматривать моделей в журнале.

– Жуткая она какая-то, нет? – не отставала от нее Соня. – Ходит кругами вокруг дома, пялится на него.

– Она ведь дизайнер. Это ее работа.

– Да нет же! – не унималась Соня. – Ты глянь. Она как будто высматривает кого-то в окнах. Словно что-то в них видит. Где отец?

– Уехал с утра по делам. А что?

– Да так. – Соня раздраженно поджала губы, глядя, как женщина всматривается в окна второго этажа. – А ты была с ней раньше знакома?

– До того, как мы усадьбу ремонтировать начали?

– Да. – Соня обернулась и взглянула на красивый материнский профиль. Та отрицательно покачала головой. – При первой встрече ее лицо не показалось тебе знакомым? – допытывалась она.

– У нее просто такой типаж, – спокойно объяснила мама. – Любой при встрече решит, что когда-то кого-то похожего встречал.

– Думаешь? – засомневалась Соня.

– Точно тебе говорю, слишком уж она обычная, глазу не за что зацепиться. – Валерия поглядела на золоченые часы на серебряном подносе в центре стола. – Ты вроде куда-то собиралась сегодня?

– Да, на пикник к Лильке. – Соня оторвалась от созерцания женщины на улице и, вернувшись к столу, залпом допила остывший чай. – К ужину не ждите, буду поздно.

Она звонко чмокнула воздух, посылая матери воздушный поцелуй, и, бросив настороженный взгляд в сторону окна, быстро вышла из кухни.

Вечером, посмотрев с семьей очередную часть «Фантомаса», Соня незаметно выскользнула из флигеля и вышла на террасу со стороны парка.

На окрестности Графской усадьбы уже опустились теплые летние сумерки, и Соня, опершись спиной о стену из белого камня, разглядывала потемневшую аллею статуй. Искалеченные и покосившиеся, сейчас они вызывали чувство, близкое к меланхолии и жалости. Сегодня они не напоминали каменное войско из любимой книжки, что ползет сквозь заросли проклятого леса, неумело мимикрируя под мраморные скульптуры.

Соня сделала глубокий вдох. Со стороны озера бесшумно подкрадывался туман. Каждый раз, стоило солнцу спрятаться за горизонтом, он, словно создание тьмы, появлялся над холодной водной гладью и расползался по округе. Соне казалось, что, приняв образ дымки, озеро игнорирует законы природы и выходит из собственных берегов, чтобы побродить по лесам и холмам и присмотреть себе очередную жертву. Словно в подтверждение этих мыслей, клубы густого тумана завихрились у ее ног, принимая образ щупалец осьминога.

– Брысь. – Соня дернула ногой, гоня пришельца прочь. – Возвращайся в озеро, нечего мне тут кошкой о ноги тереться.

Щупальца послушно растворились. Соня устремила взор в глубь парка, различая сотни полутонов зеленого, синего, серого. Неудивительно, что выросший здесь Рямизев писал восхитительные картины. Невозможно не впитать в себя эти бархатные оттенки влажного мха, эти густые сизые тени, эту размытую пленку тумана, будто погружавшую парк под толщу воды. Если бы Соня росла в Графской усадьбе, у нее не было бы выбора – однажды она тоже взяла бы в руки краски, чтобы выплеснуть на холст все то, что парк подселил в ее душу. Запечатлела бы эту безумную фантасмагорию на грани воображения и яви, стала бы художником мрака, ожившим персонажем детской книжки. Рисовала бы «мрак на полотне».

Откинув голову назад, она почувствовала, как веки медленно налились тяжестью. Парк всегда вгонял ее в подобное состояние – наводил морок, гипнотизировал, стирал грань между реальностью и сном. Эта чуть мутная мрачная декорация, этот холод, облизывающий ноги, этот запах мокрого камня и водорослей, этот скрежет сверчков и сияние светлячков. Парк будто мерцал и вибрировал, двигался и пульсировал. Огоньки светлячков в бархатно-черном сумраке казались звездным небом. Часто было не разобрать, где верх, а где низ, и создавалось впечатление, что на самом деле ты паришь вверх ногами, отчего приятно кружилась голова.

Соня с силой зажмурилась, затем открыла глаза. Потопталась на месте, ощущая под ногами твердую землю – «нет, точно не парю». Усмехнулась, что в очередной раз так легко поддалась иллюзии. Посмотрела на парк и среди сотен мерцающих огоньков выделила один: его тусклое оранжевое свечение слишком резко перемещалось в пространстве. Ловя его взглядом, Соня вновь улыбнулась:

– Ты в курсе, что ведешь себя как маньяк?

Огонек дернулся, потух, и через секунду кусты с треском разомкнулись.

– Я думал, ты меня за фею примешь, – поднимаясь по ступенькам на террасу, улыбнулся Ромка.

– За фею? – засмеялась Соня, окинув его скептическим взглядом. – Ром, ты себе льстишь. Ты чего прячешься-то?

– Не мог разобрать в темноте, ты это или твоя мама. Побоялся выйти и получить очередное приглашение на чай с пирожками. – Он еще раз щелкнул зажигалкой, прежде чем убрать в карман. – Ты, Сонь, не обижайся, мама у тебя хорошая, но готовит она, мягко говоря…

– Что, не оценил в прошлый раз ее грушевый салат с томатной заправкой? – хмыкнула Соня.

– Прогуляемся? – Рома махнул рукой себе за плечо, приглашая в заросший парк. – Или сегодня ночью бешеные кролики особенно опасны?

Соня внимательно поглядела на аллею статуй и со спокойно бьющимся сердцем спустилась по ступенькам.

– Сегодня кролики белые и пушистые, – успокоила его она. – Но так будет не всегда.

– Прям гремлины какие-то.

Они молча шли по растрескавшемуся мраморному тротуару, а парк вокруг мерцал и пел.

– Мы с тобой как будто в «Русалочку» попали, – осмотрелась Соня. – Того и гляди живность вокруг начнет песни горланить.

– Значит, ты – перевоплотившаяся русалка? – хитро улыбнулся Рома. – А если учесть, что наш город – это скорее декорация для фильма ужасов, а не для мультфильма, мне бы следовало держаться от тебя подальше.

– Держись, глупец, пока есть возможность. – Она зловеще глянула на него из-под огненной челки. – Рыжих издавна считают ведьмами, а тут еще и русалка –