Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

пробив лобовое стекло, сложился, как кукла, едва не коснувшись руками собственных ботинок, зацепил плечом дерево и упал в снег, по инерции прокрутившись еще несколько раз. Лобовое не рассыпалось, а лишь вылетело на капот, сорвав резину.

Несколько секунд Лиза слышала собственное хриплое дыхание. Она нащупала пальцами ремень безопасности, кое-как протиснулась под ним, освобождаясь. В груди болело так, что хотелось непрерывно кашлять, но кашель застревал. Дернула за ручку, толкнула плечом дверь. Та со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель вместе с кружащимся снегом втиснулась собачья морда. Холодный влажный нос ткнулся в Лизину ладонь.

Лиза вскрикнула от неожиданности, ударила по морде, захлопнула дверь обратно.

Снег засыпал пластиковую панель, ободок руля, покрыл водительское сиденье плотным слоем. Лиза потерла виски, пытаясь немного успокоиться.

Игорь может быть жив. Почти наверняка жив. Иначе как?..

И зачем вообще надо было ехать в лес по бездорожью?

За дверью автомобиля шумно засопел пес. Поскребся и заскулил. Просился внутрь.

Лиза уставилась на телефон, болтающийся на креплении. Синяя точка на карте была совсем близко. Она вспомнила теплый шершавый язык пса, который вылизывал ее бедра, грудь, щеки.

Пес приходил не просто так. Он завершал похороны Артема. Вылизывал не тело, а воспоминания.

Внезапно осознав, зачем она здесь, Лиза схватила телефон. Надо вызвать спасателей! Ну почему, почему ей всегда было лень изучить функции телефона?! Куда звонить? Как найти нужный номер и отправить координаты?

Краем глаза заметила какое-то движение. Автомобиль вдруг накренился еще больше, и на капот, словно из ниоткуда, запрыгнул Толя.

Он был в своем неизменном коричневом пальто, в черных брюках, ботинках и водолазке «под горло». Редкие волосы растрепались. Толя сделал два шага, вминая капот тяжестью собственного тела, ухватился за раму и легко забрался в салон, на водительское место.

– Здравствуй, – сказал, приглаживая волосы ладонью в кожаной перчатке. – Кажется, там большая кровопотеря, переломы какие-то, рваные раны и открытая черепно-мозговая.

– Где? – спросила Лиза, не соображая.

– У мужа твоего бывшего. Умирает. – Толя посмотрел на Лизу. – Вообще, конечно, жалко, что ты рыпаешься. Я же просил три дня подождать, а не вот это вот все. Сидела бы у себя в квартире и завтра к вечеру уже бы ничего не вспомнила. Вернулась бы к своему новому настоящему. Теперь вот придется мерзнуть в машине. Не выкарабкаешься, да еще и мужа зачем-то притащила.

Она почувствовала легкий укол злости.

– Как ты здесь оказался? Пес с тобой? И мальчишки эти тоже? Кто ты такой?

– Вот так, болтаюсь туда-обратно, делаю для хороших людей хорошее настоящее, – произнес Толя мягко. – Это ведь тоже не просто мальчишки, а лучшие друзья твоего сына. Те самые, которых у него никогда не было. А он очень хотел подружиться, играть с ними, лепить снежки, кататься на санках и «ватрушках», покупать мороженое, драться, спорить, давать мальчишеские клятвы.

– Он не мог двигаться… – пробормотала Лиза, пытаясь вспомнить имя.

– Все верно. В твоей реальности не мог. А в моей – может.

– В твоей?

Толя посмотрел на улицу, где ночь постепенно забирала зимний день в свои объятия.

– Привязался я к тебе, Лиза, немного, – сказал он, помолчав. – Который раз даю зарок не привязываться… Помнишь рассказ про смерть пса? Хорошая история, хоть и выдумка. На самом деле на месте пса был я. Алюминиевая пуля срикошетила от бортика кровати и угодила мне в глаз. Я потерял сознание, а когда очнулся, понял, что нахожусь в лесу. Меня сюда привезли бабушка и дедушка. Вот в это самое место. Они называли его поляной камней и верили, что это место силы, какое-то древнее святилище, а камни обладают разной магической силой. Дедушка выкопал могилку и уложил меня туда. Примерно так же, как я поступил с твоим сыном.

– С кем?

– Не важно. Сверху меня обложили камнями, прочитали специальную молитву и оставили на трое суток. Я не мог пошевелиться, не мог дышать, моргать. Я слышал чьи-то голоса. Черви ползали по моему лицу, залезали между губами и зубами, касались внутренней стороны щек. Так прошли дни, а потом ко мне пришли бабушка и дедушка, убрали камни, отвезли меня домой, умыли и переодели.

Толя снова замолчал. Было слышно, как снаружи сопит и поскуливает пес.

– Проблема была в том, что я умер. И они не оживили меня, а с помощью этих камней сделали так, что я остался в этом мире. Для них. Остальные забыли о моем существовании. Я жил только для бабушки, дедушки и лучших друзей. Одна реальность наложилась на другую. Просто реальностей много, понимаешь?

Темнота подступила близко. В салоне сгустились тени, и Лиза поняла, что не может различить Толино лицо. Только зияли двумя черными пятнами провалы глаз.

– Я остался посередине. Между миром живых и миром мертвых. Как и многие другие, кто побывал на этой поляне. Мы все стали друзьями. Мальчики и девочки, мужчины и женщины, старики и старухи. Встречались, общались, проводили вместе время. Никто нас не видел, кроме тех, кто выбрался с того света.

– Но я ведь вижу тебя. Повзрослевшего.

– Верно. Потому что я оказался ближе к жизни, чем к смерти. Мне повезло. И меня могут видеть те, кто добрался очень близко к границе. Калеки, парализованные, «солнечные дети», как их сейчас называют. Разные. Мы с ними тоже дружим и помогаем перебраться к нам. Твой сын… Помнишь еще, как его зовут? Вот и славно… Так вот, сын твой позвал нас, и мы пришли. Я угостил его вареным яйцом, пока ты сморкалась в ванной. Привез сюда. А потом нужно было выждать три дня и выдавить из тебя все оставшиеся воспоминания. Пес приходил ко всем вам. Мой милый друг, вылизывающий воспоминания.

– Об Артеме… – пробормотала Лиза, выдергивая из сознания ускользающее имя. Злость вспыхнула вновь. – Ты подстроил так, что он умер!

Она подалась вперед и ударила Толю по лицу ногтями, силясь расцарапать. Пальцы погрузились в мягкую плоть и сдирали ее лоскутами. Толя рассмеялся. В полумраке было видно, как лицо его заливает кровь.

– Глупости какие, – сказал он, перехватывая Лизин повторный удар. – Ему лучше с нами, поверь. Он не первый и не последний. Пусть гуляет, резвится, играет в футбол, как нормальный пацан. Ты его даже не вспомнишь, если вдруг увидишь! А в моей реальности станет чуть-чуть больше счастливых людей.

– Он мертв! Мертв!

– Для тебя да. Но это ли трагедия, если в памяти ничего не останется?

Лиза сопротивлялась, пыталась вырваться, и Толя в конце концов мягко ударил ее ногой, выталкивая наружу. Дверца со скрипом распахнулась, Лиза выпала